Я — альбатрос, я — аист

Ей-то точно было жарко. У неё на лбу был пот, и на верхней губе, и дышала она тяжело. А ещё ей было трудно сидеть, она всё пыталась лечь и обнять своего младенца. Юбка совсем намокла от крови, и даже на дне лодки уже была кровь. Я сделал ей замечание, потому что запах крови мог привлечь больших рыб и акул, а такое соседство никому не надо. Она поняла меня правильно, извинилась и сказала:

— Альби, так ты спрячешь ребёнка от жары в тех скалах?

— Конечно, — ответил я.

— А если со мной что-то случится, ты отнесёшь его на материк к людям?

Я тоже слышал, что на материке, не так далеко от берега есть племя людей, которые не меняются. Это нормально для эволюции, не все способны к модификации, всегда есть и какой-то процент выродков. Я подумал и согласился. Ведь если с девчонкой что-то случится, я не смогу дружить с таким маленьким младенцем. А есть его мне уже как-то не хотелось.

— Хорошо, — сказал я.

— Альби, — сказала девчонка. — Знаешь, а у тебя ещё сохранились очертания лица. Из тебя получился бы неплохой друг, — и она закрыла глаза.

А я взял младенца и отнёс его на скалу, спрятав там в уютную пещерку. Я был очень аккуратен и даже не поцарапал его. Потому что хоть я и не пробиваю череп, клюв у меня — о-го-го! Альбатрос, знаете ли, не какое-то там колибри.

Потом я вернулся к Альге, и она напала на меня, крича своим красивым голосом.

— Ты не убил их! — кричала Альга. — Ни на клюве, ни на перьях у тебя крови нет! И мяса не принёс! Слабак! Придурок! Выродок!

Потом она взмахнула крыльями и сказала с угрозой:

— Ладно, я всё сделаю сама!

— Подожди, — попросил я её. — Эта девчонка очень неплохая. Мы могли бы стать хорошими друзьями. Поселить её с ребёнком на берегу и прилетать вечерами… — но она не слушала меня и улетела.

Да, я не полетел за ней и не видел, как она заклевала девчонку, разбрасывая фонтаны кровавых брызг, как била её крыльями, раздирала когтями слабое тело. Надеюсь, девчонка умерла быстро. Альга вернулась и швырнула мне кусок мяса:

— Ешь, слабак!

Но я не стал есть. Я вдруг понял, что не хочу её даже видеть. Не хочу слышать её голос. И что я уже потерял безвозвратно одного малыша и не хочу потерять второго.

Поэтому на рассвете я полетел к скалам и крепко ухватил клювом пелёнку, в которую был завёрнут ребёнок. Лететь нам с ним было далеко, всё на восток, до человеческого племени где-то там, на континенте.

И мы полетели прямо на солнце.

Через час я почувствовал, что меняюсь. Лапы становились длиннее и тоньше, клюв вытягивался, а крылья всё росли, росли на полнеба.

Вдалеке показалась земля.

Где-то там меня ждали друзья.

Я летел и думал: аистом тоже быть очень неплохо.