Я-1

Я точно знаю, что Катя права, когда говорит о так называемой Церкви Святого Результата и о естественном отборе как о единственной мере вещей, и это, де, заебись. Это, конечно, так, но что это за такой мир, и какая скука изо дня в день побеждать людей, которые по определению, по условию задачи, не являются мне достойными соперниками! (Восклицательный знак здесь не означает истерики или какой бы то яркой эмоциональной окраски. Восклицательный знак неуместен в предложениях со словом «скука», но этого требует русский язык. С пятой стороны, русский, как и любой иной, придуман людьми, а всё, что придумано людьми — хуйня. Особенно бог! Не хуй тут удивляться!)

Не побеждать я не умею, потому что все люди очень слабы. Меня, конечно, можно ударить или убить, но любой из ударивших меня обречён доживать свой век с ощущением собственной никчёмности, а это, надеюсь, страшно. Меня нельзя бить, потому что я священен. Я, блядь, и есть святой грааль. Верьте люди, это так.

Ну какая, нахуй, Церковь Святого Результата?! Для одного что-то там — результат, а для другого — собачья хуйня. А кто-то и вовсе добивается собачьей хуйни осмысленно. Всякое бывает. Просто Катя, как практически все из нас, сидя у себя на кухне желает властвовать миром и душами в той сфере, которая представляется ей наиболее важной, разумеется, в силу того, что чувствует себя в ней компетентной. Но сфера эта представляется важной только ей, подобно тому, как только мне кажется важной та, в которой мне поистине нет равных. Равных нет, потому что никому больше это неинтересно, но тех, кому самое святое моё до пизды или похуй, я считаю уродами, подлежащими физическому уничтожению.

Мы разные люди, у нас разные желания, что тоже никак не беда, потому что всё однохуйственно. Катя, правда, не считает, что это так. Но я не считаю так, как считает Катя. Выходит, опять нет никакой разницы. Мало ли, кто что считает? И, тем более, мало ли, кто что делает? Не надо просто ни на кого давить. В частности, не надо давить на меня! Я за это убить могу.

Мне приходилось говорить это о себе и раньше, но это были скорее мантры. Теперь я понимаю, что это правда. Поэтому второй раз я повторять не буду. А то вы подумаете, что и сейчас это только слова, а потом, когда я убью вас (разумеется, за дело), я не смогу быть полностью уверен, что предупредил вас в полной мере и действительно дал вам шанс выжить, а это для меня важно.

Я знаю ещё одну даму, которую хлебом не корми — дай поговорить о естественном отборе и, в особенности, о доминантном принципе. Этим самым примитивным принципом она руководствуется на работе и в семье.

Уже 150–200 грамм самого наибанальнейшего красного вина запускают в ней необратимые процессы. Её начинает нести. Она говорит, что всё хуйня, кроме пчёл. Просто есть люди, которым дано и которым нет. Есть, с её точки зрения, какие-то сильные и слабые. Интересно, к какой из этих двух категорий принадлежит её муж, который вот уже двадцать пять лет носит её на руках с упорством барана, а в короткие передышки читает книжки о свободе воли и выбора?

К какой категории относит его она сама, за всю жизнь не сделавшая и даже не подумавшая ни о чём таком, что выходило бы за рамки твёрдой «четвёрки»? Нет, конечно, у неё всегда было «отлично». «Пятёрку» ей ставили по вечному принципу педагогов-мужчин — ну, она же девочка, она старается, заслужила своим упорством. Симпатичная попка ея заслужила, если быть точным. Действительно, сколько бедной девочке приходилось сидеть в ленинской библиотеке с её посредственными способностями! Но она была упорна. И давно уже прочно занимает не последнее место у себя на работе.

Поэтому иногда, глядя на её мужа, я думаю, что бунт — это слабость, а иногда, глядя на него же, полагаю, что это всё-таки сила… которая, может быть, ему не дана.

Ещё сегодня у учащихся средних школ выпускной бал. В телевизоре, где-то в районе five-o-clock(а), нарисовались их примитивные, тупые, скучные лица. Один юноша сказал в микрофон так: «Всё впереди! Столько возможностей! Я поступлю в институт, стану высококлассным специалистом и устроюсь на хорошую работу!».

Логично. Цепочка безупречна. Устроиться на хорошую работу — предел мечтаний! Молодец, блядь. Может быть, он уже не первый год является сотрудником ФСБ? Насколько я понимаю, молодые им тоже нужны. Кто-то же должен зомбировать юное поколение на надлежащем синхронном срезе. Но кто зомбирует их самих? Или ФСБ — бог?..

Я, кстати, уверен, что дома в 99-м взорвали они, и в этом уверены все нормальные люди. Те, что всегда получали «тройки», потому что педагоги были уродами. Быдло неспособно оценить Человека. И вообще, не надобно бы быдлу этого дозволять.

75

Когда я думаю о разнице между Лимоновым и Сорокиным (разумеется, в рамках моего восприятия, поскольку иного мне не дал бездарный господь), я неизменно нахожу её в их социальном статусе. Как в статусе авторов, так и в статусе их произведений. И эта разница зачастую не в пользу Сорокина, опять же с моей точки зрения.