И жизнь моя – вечная игра

– Думал, сам управлюсь... Не вышло. Хитер Зимовец: по лесам кружит, не ухватишь. Бывалые воины с ним...

– Дружину мою в подмогу возьмешь.

– Да, хотелось бы...

– Ладно, после об этом поговорим. Отдохнул я, к Елене пойду. Ждет она меня?

– Э-э, – замялся Ерофей.

– Что такое? – пристально глянул на него Тимофей.

– Захворала она...

– Что с ней?

– Застудилась ненароком. Но уже на поправку, говорят, идет...

– Говорят?

– У матери она, дома. Мать ее знатная травница...

– Мог бы мать сюда вызвать...

– Елена очень просила. Дома, говорит, и стены лечат...

– А живет она окрест Подостова.

– Да, в Крутояре. Тут рукой подать... Ты только скажи, князь, мы ее быстро в хоромы доставим...

– Мне сказать? А сам не догадался?

– Ну, мало ли что люди говорят. Может, Елена твоя сильно хворая, может, нельзя ей в путь-дорогу. Не приведи Господь, что случится...

– Боишься... Да и я не из лыка соткан... Сам к ней поеду...

Тимофей не стал поднимать всю дружину. Взял только старших гридней – Бронислава, Радомира, Устимьяна и Данилу. Они все знают про Елену, они поймут и не осудят. Да и место в доме для четырех дружинников всегда найдется...

Уже темнело, когда небольшой отряд подошел к Крутояру. Это было небольшое поселение на высоком обрывистом берегу реки. Внизу вода плещет, рядом лес шумит, зато в самом селении тишина – только и услышал Тимофей, как петух где-то прокричал – как будто сигнал тревоги подал.

Четыре бревенчатые лачуги, несколько землянок с узкими прорезями-окошками под камышовыми крышами. Людей нигде не видать.

Первым догадался Бронислав.

– В лес ушли, – сказал он, осаживая вздыбившегося вдруг коня.

Тихо вокруг, безветренно, а лошадь как будто волка почуяла.

– Нас увидели, потому и ушли, – добавил Данила.

– Неспокойно в этих местах. Лихого люда много, – кивнул Радомир.

– Но мы же не похожи на разбойников, – пожал плечами Устимьян.

– Зимовец где-то бродит, – сказал Тимофей. – На конях они, в латах... Смуту на округу наводят. Боятся их люди...

Дружинники обследовали лачуги, и в одной нашли пожилую женщину – растрепанную, увешанную пучками высушенной травы. Тимофей назвался, сказал, кого ищет.

– Князь Орлик! – всплеснула руками женщина. – Как же ты всех наших напугал! Думали, что лиходеи...

– Акулину я ищу. Бабку Акулину...

– Ну какая ж я тебе бабка, князь? – обиженно и в то же время игриво повела бровью женщина.

Оказалось, что это и была мать Елены. Впрочем, Тимофей и сам об этом уже догадывался. Женщина была обвешана пучками трав, сам дом – травная кладезь, в котле едко-пахучий отвар булькает... Травница она, знахарка.

– Елена где?

– А почто тебе она, князь? – неожиданно избоченилась Акулина.

– Сама знаешь, почто, – нахмурился Тимофей.

– Знаю. Потому и спрашиваю... Негоже дочь мою по рукам таскать.

– Хочешь, в Заболонь ее отвезу, в хоромы?

– Хочу. Чтобы ты в жены ее взял, хочу!

– Я христианскую веру проповедую. В Перуна бы верил, взял бы Елену второй женой. А так не могу...

– Лучше б ты язычником был, – горько вздохнула женщина.

– Чего нет, того нет, – перекрестившись, сказал Тимофей.

– Видно, не люба тебе Елена...

– Люба, очень люба...

– Вот и возвернись в прежнюю исконную веру...

– Ты, ведьма, говори, да не заговаривайся! – вспылил Тимофей от таких слов.

Акулина испугалась, закрылась руками в ожидании удара.

– Ты брось эти бесовские козни!

– Нет, нет, что ты, соколик! Ты не так уразумел!

– Смотри, как бы сама не уразумела, на костре!

– Ну что ты! Что ты!

– Елена где?

– В лесу она... Все там сейчас...

– А ты чего здесь?

– Я за дочь боюсь. За себя не боюсь...

– Не боишься, что дочь без матери останется?

– Она уже взрослая девушка... Ты здесь побудь, князь. А я в лес схожу...

Женщина ушла. Тимофей тоже не стал оставаться в пропахшей травами лачуге.

– Данила, Устимьян! Коней в реке напоить! – распорядился он. – Бронислав, Радомир, на дворе дозором стойте.

– Князь, изволь за этой ведьмой последить, – вызвался Радомир. – Ты же знаешь, я могу тихо, как лис...

– Проследи, – соглашаясь, кивнул Тимофей.

Радомир не слышал, о чем он говорил с Акулиной. Но раз уж и он назвал ее ведьмой, то есть в ней что-то бесовское. Как бы лиха на них не навела.

Радомир исчез, но не вернулся с появлением Акулины, которая вела за собой сияющую от радости дочку. Елена была настолько прекрасна, что Тимофей забыл и про своего дружинника, и про людей, которые возвращались в свое поселение вместе с ней. Он хотел обнять ее и приголубить прямо во дворе, но Елена завела его в дом и там сама обвила руками его шею.

– Как же я рада тебе, любый мой! – ласково прошептала она.

– Как здоровье твое, любая моя?

– Болела очень.

– А сейчас?

– Сейчас хорошо все, как видишь. Мать на ноги поставила.

– В Подостов чего не возвращаешься?

– Плохо мне там. Люди косо глядят, в спину пальцем тычут...

– Я тебя в Заболонь к себе заберу.

– Там то же самое... Еще и жена твоя... Не будет мне там жизни...

– Версту земли тебе дам, терем добрый поставлю, как боярыня жить будешь...

– Что же раньше не дал?

– Раньше думал. И делал. И верста для тебя есть, и терем стоит, – благодатно улыбнулся Тимофей. – И челядь у тебя есть... Уже как боярыня жить будешь...