И залпы башенных орудий...

— Понимаете, — заговорила девушка очень солидным голосом, — МСИ получает только сведения о наличии на складах готовой продукции к концу рабочей недели. И вот… Промышленный комплекс «Нортрикс» еще декаду назад изменил свою структуру и начал серийное выращивание ацетооргаников и биоорганической клетчатки. Уже неделю количество фабрикатов обнаруживает тенденцию к увеличению. Скоро затоварятся все склады в Чикаго!

Экспресс-транспортер вынырнул на углу Центрального парка и по дуге свернул к Таймс-сквер. Скорость экспресса упала, и можно стало разговаривать без опаски осипнуть.

— А как зовут посланницу МСИ?

Девушка гордо вздернула конопатый носик и отрекомендовалась:

— Инженер статистических машин Стефани Никольс!

— Кибернетист-снабженец Танди Херрен!

Чем больше он смотрел на Стефани, тем больше она ему нравилась. Скромная, даже застенчивая, а глаза веселые. Не красавица, но хорошенькая. И умница.

— Ой, что это?! — воскликнула Стефани, показывая на небо за Гудзоном.

Прищурившись, Танди пригляделся и вскочил с кресла. Со стороны Нью-Джерси приближалось что-то невероятных размеров — колоссальный диск. Он плыл над городом, словно исполинское зеркало, отражавшее план Нью-Йорка — все его днище было исполосовано и расчерчено на квадраты и сегменты, отовсюду торчали купола и цилиндры, рядами горели огни, шеренгами чернели пазы. Туристы внизу вовсю щелкали метавизирками.

— Это космический корабль! — закричала Стефани, хватаясь за Танди. — Я видела по СВ! Это себумы!

— С-спокойствие, — выдавил Херрен, — только спокойствие!

А секунду спустя множество полусфер на бесконечном подбрюшье корабля выпустило десятки оранжевых струй, слепящих глаза. Это была высокотемпературная плазма.

Лучистым гребнем корабль прочесал Манхэттен, выжигая Центральный парк с Гудзона к Ист-Ривер, заваливая жилые кварталы от авеню Америк до Леноксавеню. Тяжкий грохот и рев докатились оттуда, в небо повалил дым, по улицам разносились пыль и пепел.

— Что они делают?! — в ужасе закричала Стефани. — А-а-а!

Экспресс-транспортер дернулся и остановился.

— Бежим! — крикнула девушка. — Танди!

А Херрен застыл, словно оборотившись в соляной столб. Корабль себумов пересек Манхэттен, и его кормовые орудия ударили по башням «Поманок тауэрс». Ослепительный шар огня вздулся у поверхности земли, срубая под корешок тысячеэтажник-«елку». Исполинское здание, дотянувшееся до отметки четыре километра, вздрогнуло и начало падение, прорывая белое облако в вышине.

— Оно падает на нас!

— Не достанет! — вырвалось у Танди.

Чем ниже опускалась верхушка супернебоскреба, тем огромней и массивней он казался. Целые кварталы срывались с его выносов-кронштейнов и летели рядом, плавно переворачиваясь. Танди представил, сколько тысяч людей сейчас кувыркаются внутри модулей сверхбашни, попав перед смертью в состояние невесомости, и содрогнулся — удар размажет всех жильцов в желе…

Громада достигла земли и погрузилась в недра вдоль всей Мэдисон-авеню, ломая выносы, стряхивая кварталы, стирая в пыль дома. Земля вздрогнула так, что все атомокары, затормозившие на улицах, подпрыгнули на пару метров и рухнули на полопавшийся, дыбом вставший металлопласт. Танди со Стефани не удержались и слетели с площадки экспресс-транспортера прямо на перевернутый атомокар. Стефани разбила голову и умерла мгновенно, Херрен отделался переломом позвоночника. Он лежал и хрипло дышал, глядя в небеса, затянутые дымом пожарищ. Тысячеэтажник подпрыгнул всей своей массой, изгибаясь, изламываясь, теряя выносы, скакавшие по всему Манхэттену, и обрушился снова. «Моя спина, — подумал Танди, не чувствуя боли, — как бы не парализовало…»

Новый толчок обрушил несколько зданий, обступивших Бродвей, и одно из них, бликуя черными зеркалами стен, накрыло экспресс-транспортер, хороня и туристов, и кибернетиста-снабженца, и молоденького инженера статистических машин.

3.Евразия, Владивосток

Алексей Страут вышел в тамбур и по винтовой лестнице поднялся на второй этаж гигантского вагона, стлавшегося над колеей то ли шести, то ли десяти метров шириною — сверху не понять. За опалесцирующим прозрачным колпаком отмахивали назад сопки, засаженные молодыми сосенками, и мелькали старинные станционные сооружения, выстроенные вдоль всего Транссиба во времена Империи. Дореволюционные вокзальчики и водонапорные башни из тёмного кирпича и отесанного камня здорово смотрелись рядом со спектрогласовыми павильонами формулы «поликристалл» и ажурными арками микропогодных станций.

Впереди справа блеснул и начал разворачиваться серебряный лист Углового залива.