И вся любовь…

Ну всё, промелькнуло в голове у Зинаиды, приплыли, что называется. Так она и знала, да и свекруха, ведьма старая, как напророчила перед смертью… Вот что теперь делать?! "Я всегда буду с ней дружить…" – всё билась раненой, обезумевшей птицей, сказанная сыном фраза. Она Саньку своего знала и очень хорошо чувствовала. Он верный, надёжный и страшно ответственный. Об этом ей и учителя постоянно говорят. А ещё у него, у мальчишки, уже и сейчас вполне сформированный, "мужской" характер. Если пообещал, значит сделает. Например, он легко и свободно "разговаривает" с ней с помощью жестов. Катя, будь она не ладна обучила, легко и незаметно, да и Санька ведь смышленый, всё на лету хватает…

Ничего не поделаешь, придётся идти к родителям этой самой Кати. Они у неё обычные, в том смысле, что слышат и говорят, а вот с дочкой такая беда приключилась, какая-то там внутриутробная инфекция, что ли. Зинаида и пошла. И даже не один раз. Просила, объясняла и даже угрожала… Я, мол, всё понимаю, ребёнок у вас больной, такое несчастье, не дай бог, у меня-то самой три дочки, я знаю, но растолкуйте своей Кате, пожалуйста, что не нужно больше к нам ходить, ну не стоит им дружить, вы же понимаете… Они поняли, хотя и не сразу… В последний раз, когда Санька с Катей, уже в конце лета, убежали на речку, а она хватившись сына, увидела их там, мокрых, улыбающихся, сидящих молча, тесно прижавшись друг к другу, она не выдержала! Во-первых, ещё не было такого, чтобы Санька ушёл куда-то, не предупредив мать или отца, это всё её, Катькины штучки! Во-вторых, что это ещё за посиделки такие в одиннадцать лет? (у них и дни рождения у обоих в августе). В-третьих, ну просила же, по-человечески, по-хорошему! Ну что ж вы за люди такие!?

Она так и сказала им, Катиным родителям. Чтоб больше духу не было вашей ушлой девицы возле моего Саньки, ясно? А не то....

Её больше и не было. Никогда. По крайней мере в Санькиной жизни. Да и в нём самом как-будто этой самой жизни стало меньше. Нет, на первый взгляд, всё вроде оставалось так, как прежде, только Зина больше ни разу не слышала того открытого, искреннего и заразительного смеха своего сына. И ещё казалось, будто в глазах его взял и потух свет. Через несколько дней Катя отправилась в свой интернат, а потом семья и вовсе переехала в другой город.

…Сейчас Саше уже сорок лет. Он так и не женился. Его старшие сёстры давным-давно матери и бабушки. А он живёт в большом, добротном, родительском доме вместе со своей мамой. Папы уже нет… Саша единственная надежда и опора уже очень пожилой Зинаиды. Впрочем, как всегда. Он такой же заботливый и внимательный… Только одинокий и всегда немного грустный… Даже когда улыбается…

Раненое сердце

Валентина знала, что её, мягко говоря, недолюбливают. В особенности, коллеги и студенты. Первые ненавидят, вторые боятся. И ненавидят, кстати, тоже. Ну ещё соседи, само собой, дикари и свиньи редкостные. Продавцы в магазинах, в которых она была больше двух раз, тоже. А ещё участковый, которого она затерроризировала своими жалобами на соседей. Родственники нет, не ненавидели, хотя побаивались, конечно тоже. Но, во-первых, всех родственников – родители, да брат-неудачник, во-вторых она с ними общается всего-то несколько раз в год, по большим праздникам, в третьих, слава богу, живут они в разных городах, и даже в разных регионах.

Так что Валентина Васильевна, как человек образованный, умный и весьма проницательный, была, так сказать, на предмет отношения к себе, в достаточной степени осведомлена. Иногда, особенно нервные и малообразованные граждане сообщали своё мнение о ней, тут же, строго говоря, не отходя от кассы. То есть непосредственно ей, Валентине Васильевне, объекту своего возмущения. Думая, вероятно, что таким образом смогут донести этой холодной и высокомерной женщине свою мысль о невозможности такого, как у неё отношения к людям и, откровенно, скотского, недопустимого поведения. И поспособствовать, тем самым, переосмыслению Валентиной Васильевной, своей жизненной позиции в целом.

Но такая людская наивность, чтобы не сказать, глупость, Валентину Васильевну, скорее, забавляла. И уж, разумеется, она нисколько по этому поводу не расстраивалась. Ещё чего! Это все остальные пусть переживают. А она бисер метать, перед определёнными животными, уж точно не будет.

… В своё время, Валентина параллельно с музыкальной, окончила общеобразовательную школу с золотой медалью, затем университет с красным дипломом, блестяще защитила кандидатскую и докторскую диссертации. В то время о котором идёт речь в нашем повествовании, Валентине Васильевне Титаренко, было слегка за сорок, она являлась зав. кафедрой мировой художественной культуры в Институте искусств и сама блестяще владела двумя инструментами.

Замужем не была никогда, как-то обмолвившись, что это её сознательный выбор. Я тогда посмотрела на её бесстрастное, холёное лицо, с почти безупречными чертами, и подумала, что так оно, вероятно и есть. Пожалуй, излишне упоминать, что детей у неё тоже не было.