Примерно то же слышим и о Мерецкове: «К сентябрю (то есть в концу августа. —
Но гаврик настаивает: сразу после «мясорубки» генерал Мерецков рванул на Волховский фронт! Это очень интересно, ибо Волховский-то ни в августе, ни в сентябре не существовал, он был создан только 17 декабря. Где же пропадал командующий три с половиной месяца? Наш вопрос не смутит теле-Трындычиху: «Как где? Приходил в себя, лечился после мясорубки, вставлял зубы, менял рёбра, зашивал мочевой пузырь!»
Но всё-таки: кому, когда Берия сделал помянутое признание о мясорубке? Он, что, дурак был? Это очень напоминает ходячую байку, будто Берия же на трибуне Мавзолея признался — и нашёл, кому! — Молотову, что смерть Сталина — дело его рук. Где это видано, чтобы люди добровольно, безо всякой нужды признавались в таких тяжких преступлениях!
Как и в первом фильме, Пивоваров подыскал себе подручных. Главный из них — некий обер-фельдфебель Георг, фотограф Жора, сумевший улизнуть от карающего меча Красной Армии. Он вспоминает, во-первых, о том, как плохо питались русские и как прекрасно кормили их, оккупантов: суп с мясом, свиная тушёнка, рыба, шоколад. Даже шоколад… Ещё бы! Ограбили всю Европу от Франции до Норвегии, от Роттердама до Смоленска… Но вот вопрос: что ж они под ударами голодающей Красной Армии при столь отменном питании так позорно ошоколадились в мае 1945-го?
И ещё: «У нас были большие потери, но у русских гораздо больше. А ведь у них было преимущество в живой силе в 20 раз». Хорошо. А сколько было русских? Пивоваров разевает рот: «В окружении оказалось около 100 тысяч». Значит, немцев было всего 5 тысяч, т. е. меньше, чем полдивизии. Прекрасно. Однако снова, как из пустой бочки из-под пива, раздаётся голос: «За шесть месяцев операции Вторая ударная потеряла только убитыми 150 тысяч человек и десятки тысяч при попытке прорыва из окружения». Да как же это могло быть, если окружили 100 тысяч? Может, слали и слали подкрепления? Нет, говорит, обещали подкрепления, но коварно обманули — не прислали. Значит, из 100 тысяч убили 150+10Х тысяч исключительно благодаря русской бездарности и немецкому мастерству помянутых пяти тысяч нибелунгов.
Фотограф Жора рассказывает, как это было: по снежному белому полю без маскхалатов они шли и шли на нас, шли и шли, а мы их косили и косили из пулемётов, косили и косили. В прежнем фильме такой же недобитый фриц вещал нам то же самое о нашей коннице, а этот — о пехоте. Пивоварову то и другое любо, он ещё присовокупляет: «А оружие только одно — крик «Ура!» Но слова эти — на фоне советской кинохроники, где мы видим бегущих в атаку по снежному полю солдат. Да, они кричат «Ура!», однако — все в маскхалатах с винтовками и автоматами. Как это понимать?
А потом даётся немецкая кинохроника об итогах сражения: «Взято в плен 202 тысячи солдат, 649 единиц оружия, 171 бронемашина, 2904 автомата, много пусковых установок, гранат, пистолетов и другой техники». Тут пропасть вопросов.
Значит, в армии-то было не 100 тысяч человек, а 150+202+10Х, т. е. что-то порядка 400 тысяч? И оружием-то было не только «Ура!», а вон сколько самой разной боевой техники. Однако почему при 400 тысячах бойцов оказалось всего лишь около 3,5 тысяч единиц оружия? А с другой стороны, откуда так много бронемашин — зачем они были нужны и что могли делать в гиблой лесисто-болотистой местности? Ведь полный сумбур. И никакой попытки как-то увязать уничтожающие друг друга данные, придать им правдоподобный вид. Чистое полоумие! Фильмы о войне ставить — это не пиво варить.