И.В.С.

Ленина покормил и, на всякий случай, опять сбежал. Решил поплотнее со Смольным познакомиться, прошел по его закуткам, понаблюдал народ в коридорах, сходил в колонный зал, где будет съезд проходить, малость с людьми пообщался. Встретил того матроса, с которым вчера у Бубнова подружились, этот словоохотливый парень составил мне компанию. Съезд уже, по большому счету, второй день идет, половина делегатов при деле, остальные перезнакомились и митингом в зале развлекаются, агитируют друг друга. Полгода страна не работает — даешь свободу! долой войну! кричит. Землю крестьянам — ладно, эти хоть найдут, что с ней делать — пахать будут. А заводы то рабочим зачем? Им работу, занятость обеспечить и зарплату достойную. Нет же, все равно, восторженно орут — хотят заводы, что ты поделаешь… Нравится им этот лозунг. Зашли на пару часов к Бубнову. Здесь мне прояснили обстановку с петроградским гарнизоном. Второй месяц не подчиняется временным, рассорился. На фронт не едут, не хотят, повыбирали у себя комитеты и гонят митинги. Совершенно не управлямы, людей на взятие Зимнего не дают. Приходится красногвардейцев подпинывать, а те не знают, что делать, тянут — то соберутся, то разойдутся. Сколотишь отряд, посылаешь туда, а он в другую сторону отправляется, займет какой-то объект и там оседает. Реально людей нет ни у кого — ни у временных, ни у нас. Временные подписали на защиту Зимнего матросов Авроры, а те нам пообещали стрельнуть разок холостыми, поддержать звуковым сопровождением, если что. Так что — к двенадцати — никаких новостей.

Вот читаешь книжки про великих людей, сам таким был. Когда-то. Врут же все, гады! Добрый дедушка Ленин. Все повыметались, заходить боятся. В двенадцать, когда Зимний не взяли, такую истерику закатил — всех расстрелять грозился! Ну правильно, если Зимний не взять — мятежники мы, а он тут главный. Кирдык котенку. Было бы кем — давно бы арестовали и во дворе — в расход. А тут я — опять куда-то делся. Всех перережет!!! Страшно? Да у него и ножичек-то вот такусенький, так, закуску построгать. Сейчас, успокоим. Борщец великолепный и котлеты де воляй, только что с кухни в серебряных судках. Чудо, а не успокоительное! Но идти на совещание Петросовета, а потом вечером открывать съезд отказался и выходить к ним не будет, пока Зимний не возьмут. Ничего страшного, пройдет. К вечеру одеяла и подушки прибудут, забудем газеты, как ужасный сон. И Зимний возьмем, куда он денется. История…

Совещание начали с опозданием минут на двадцать, ждали-с. Я не пошел, остался с Ильичом — проявил солидарность. Троцкий увел у меня шинель, накинул на свой лапсердак и, в таком виде, отправился вершить историю. Быть ему генералом!

Оставшись наедине, приступил к уговорам, открыл глаза на ситуацию — так нас совсем от власти ототрут! Надо к людям выйти! И уговорил.

У дверей в зал, пропустив Ленина, послушал, как Троцкий говорит. Реакция у публики сумасшедшая — на каждое его слово с вывертом, лозунг, выкрик — зал просто взрывается. Ничего не понимаю в ораторском искусстве, на меня не действует. Я обдумываю услышанное, прежде чем проявить реакцию. Я свои слова обдумываю. А тут — взвейся-развейся! так победим!!! Но — как слушают! Надо у него учиться, а не фыркать и подхихикивать. Поганой метлой! Нет, как сказал! журналюга. Артист!!!

Пробрался к Бубнову — узнать новостишки, тот только головой покачал.

— Ничего. Керенский удрал, по слухам — на фронт за войсками. Защитники разбегаются, но как-то вяло, точнее будет сказать — расходятся. Правительство по-прежнему заседает в Зимнем. А этот — он кивнул в направлении Троцкого — только что объявил их несушествующими.

— Это как?

— А вот так! Не существуют и все.

Похоже, еще один не понимающий в ораторском искусстве. Слышит, что говорят.

А дальше — знаменитая ария в исполнении Ленина:

— Временное правительство низложено и т. д.

Знаю, знаю, сам писал. Без трындеца, вестимо. Потом догадаются.

Пару раз еще заходил в зал, наблюдая привычные уже дебаты, кляузы, взаимные обвинения. Главный вопрос все не решался. Меньшевики завидовали большевикам, к ним примкнули эсеры и Троцкий их регулярно клеймил. К одиннадцати, сразу после официального открытия съезда (сколько еще тянуть?!), было объявлено о подготовке штурма, большая часть спорщиков демонстративно покинула зал в знак протеста. Остающиеся ободряли их криками:

— Дезертиры! Ступайте к Корнилову, лакеи буржуазии! Враги народа!

Все было глупо и скучно.

Еще к девяти Бубнову удалось подогнать орудие к арке Генерального штаба — напротив баррикад. Это сразу воодушевило штурмующих и удалось даже назначить время начала атаки — полночь. О происходящем я узнал где-то после двух ночи (ну нет у меня часов, нет!), в очередной раз пробравшись за кулисы съезда, в момент, когда одного из оставшихся или вернувшихся в зал носителя пенсне и бородки пробило:

— Прекратить! Я требую вас прекратить!!! Гос… Граждане! Делегаты съезда! Орудия крейсера "Аврора" стреляют по Зимнему дворцу! Я требую остановить это большевистское варварство!!!