И только пепел внутри…

– Спасибо, Катюш, – произнес я, снимая куртку и устраивая ее на спинке стула, на который затем и сел.

Сёма с хмурым видом ковырял своё пюре, не поднимая ни на кого взгляд.

– Сёма, что случилось? – аккуратно спросила его Соня.

– Там был гоблин, – произнес он нехотя, куда-то себе под нос.

– Гоблин? – стрельнула в меня карими глазами Соня. – Вы ходили к игровым автоматам?

– Он сказал, что там игровая комната, – ответил, вскинув бровь. – Сёма здесь лучше ориентируется, чем я. Так что я ему доверился.

– Я же говорила тебе, туда не ходить, – подняла она его голову за подбородок, и я невольно обратил внимание на полоску золотого кольца на пальце.

Так не выглядят кольца, которые носят ради красоты. На нем нет ни камней, ни узоров. И носит она его на безымянном пальце правой руки, но папы у пацана нет.

– Пап, представляешь, Соня работает здесь в цветочном магазине, – обратила на себя внимание Катя.

– М, – протянул я задумчиво и отпил немного кофе из стаканчика с крышкой. – Я так и понял.

Судя по тому, как её сын ориентируется внутри торгового центра, не сложно догадаться, что он здесь частый гость.

– И тот второй щенок, с которым мы оставили Мультика, – это Фантик.

– Да, – выдохнула Соня устало и потерла висок кончиками пальцев. – Сегодня не с кем было его оставить и пришлось брать с собой в торговый. Хорошо, Марк Антонович согласился с ним повозиться сегодня.

– Он сейчас за ними двумя не успевает, наверное, – коротко усмехнулась Катя, вероятно вспомнив, что тот охранник на входе был уже дедом. А с двумя шерстяными идиотами он рискует поседеть еще больше.

– Мы ему потом шоколадку подарим, чтобы ему обидно не было, – подмигнула девушка моей дочери. – Он любит шоколадки.

– Я тоже! – ожил Семён, забыв, что был без настроения из-за сорванного нападения.

– Ну, ты-то, конечно! – рассмеялась Соня и потрепала его по кучерявой голове.

– Сколько вы потратили на одежду? – спросил у девушки, когда дети доели свои обеды и уже тихо спорили между собой.

– Я позже разберусь с чеками и отдам тебе те, по которым мы покупали Кате вещи. Хорошо? – ответила она вполголоса. – Не сейчас.

– Хорошо, – кивнул я коротко и слегка сжал Катино плечо, призывая обратить на меня внимание. – Нам домой пора, Кать. Тебе еще уроки делать.

– Ой, точно! – всполошилась дочка. – У меня завтра контрольная по математике. Надо готовиться.

– Надень завтра то платье, что ты выбрала. На удачу, – сжала кулачки Соня.

– Точно! Так и сделаю, – закивала активно дочка и всучила мне в руки пакет за пакетом. И так шесть штук.

Надеюсь, моей зарплаты хватит, чтобы за всё это рассчитаться с новой Катиной подругой.

Позже дома, когда все пакеты были разобраны, а Катя еще на раз перемерила все купленные вещи, мы разошлись по своим комнатам. Я – созерцать потолок, ожидая, когда белье в машинке постирается, а Катя – готовиться к контрольной по математике.

С Мультиком пришлось гулять мне, так как ни мне, ни ему не хотелось отвлекать ребенка от ее дел.

В итоге, мне же его пришлось и мыть, когда он откопал где-то лужу и увяз в ней по уши, запачкав еще и меня до кучи.

Только поздно вечером, когда весь дом затих, лежа в своей кровати, глядя в потолок, я понял, что все выходные провел, в каком-то странном нескончаемом движении. Даже ноги гудели так, словно в них пустили ток.

Устал как собака. Собака, которая меня и загоняла.

Тихие шаги за открытой дверью вывели меня из раздумий. У порога комнаты остановилась дочь и неуверенно переступила через порог, чего не делала уже год.

– Можно мы с Мультиком у тебя немного побудем? – спросила она робко.

– Конечно, – отодвинулся к дальнему краю постели. Одернул одеяло и дождался, когда дочка ляжет на постель, чтобы укрыть ее и пыхтящего балбеса в ее руках.

– Мультику не спится, – сказала Катя, поглаживая того по бестолковой голове.

– Мне тоже, – ответил я, понимая, что она имеет в виду совсем не пса.

Повисло молчание, во время которого каждый думал о своем и не спешил говорить.

Катя молчаливо разглядывала комнату, останавливая взгляд на фотографиях, которые висели на одной из стен. На них были изображены мы – счастливая семья, не подозревающая о том, что в один момент всё может оборваться и перестать существовать.

Беззаботные улыбки, дурачество в парке и копка картошки на даче у тещи. Жизнь была наполнена мимолетными радостями, украшающими каждую секунду.

А теперь не осталось ничего, кроме воспоминаний, на которых теперь лежит тень могильной плиты.

– Пап?

– М?

– А почему бабушка говорит, что мама смотрит на меня с неба? Как она может смотреть на меня с неба, если ее в землю закопали?

Вопрос, который может вогнать в ступор кого угодно.

– Не знаю, – ответил честно.

– Соня сказала, что мама смотрит на меня из моего сердца, – произнесла дочка в потолок. – Когда я думаю о ней и чувствую, как в груди что-то щекочет, это значит, что мама смотрит мои мысли и радуется, если они хорошие.

Повернул к ней голову и увидел, как дочка ладонями водит по грудной клетке. Ее взгляд, устремленный в потолок, потеплел. На губах появилась легкая улыбка.

– Щекочет, – сказала она едва слышно.