И тогда ты умрешь

– Что ж, это самый надежный способ. Тенахо – бедный поселок. Туда приехали незнакомые люди и принялись раздавать деньги. Наверное, эти простаки решили, что они уже в раю.

«Они и впрямь отправились в рай», – подумала Бесс. Рассудок ее отказывался смириться с миром, в котором существует столь расчетливое злодейство. Впрочем, известны случаи, когда детей в Хэллоуин угощали конфетами, начиненными ядом. – А как же люди Эстебана могли раздать деньги и при этом не пострадать?

– Деньги лежали в запечатанных прозрачных пакетах. Разработка упаковочного материала заняла почти столько же времени, сколько и эксперименты с мутациями.

– Твой чемоданчик тоже покрыт этим материалом?

Кальдак кивнул.

– Да, но я в любом случае не очень беспокоился. Очевидно, эти бактерии не могут жить долго. Посуди сама. Эстебан не предпринял ничего, чтобы помешать медикам приехать в Тенахо, а ведь он не мог быть на сто процентов уверен, что мы соберем абсолютно все болезнетворные купюры. Поэтому срок жизни бактерий наверняка был ограниченным. Думаю, часов двенадцать, раз Эстебан считал, что вы с Эмили тоже заразились.

– Но ведь Рико умер.

– Мы не знаем точно почему. Возможно, он случайно дотронулся до какой-нибудь банкноты.

– Корень, – глухо пробормотала Бесс. – Священник перед смертью несколько раз повторил слово «корень». Я еще подумала, что он имеет в виду яд. А он, наверное, пытался что-то сказать про деньги.

– «Деньги – корень всех зол»? Не исключено.

– Господи, какая же цель У Эстебана?

– Понятия не имею, что этому подонку нужно.

Кофеварка автоматически отключилась, и Кальдак налил себе кофе.

– Тебе это должно быть известно. Ты ведь работал с ним вместе.

– Насколько я знаю, Эстебан надеялся использовать свои разработки в качестве орудия шантажа. Следовательно, он жаждет богатства и власти. Но я полагаю, здесь нечто большее. По-моему, Эстебан – настоящий маньяк.

– Просто какой-то киношный монстр.

– Не надо его недооценивать, – серьезно возразил Кальдак. – Эстебан необыкновенно умен, иначе он не сумел бы создать столь разветвленную агентурную сеть. В его руках находятся лаборатории, где была выведена эта разновидность антракса. Изготовлением фальшивых денег занимался Хабин. Считается, что операцию возглавляет Хабин, но лично я в этом не так уж уверен.

– Расскажи мне про Хабина.

– Я уже говорил тебе – это палестинский террорист. Его гнездо в Ливии. Этот преследует политические цели. В последний год он делает все возможное, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты и заставить Израиль выпустить палестинских заключенных.

Бесс содрогнулась.

– Как – Соединенные Штаты?

– Я же объяснял тебе: Тенахо – это всего лишь пробный полигон.

– Неужели его мишень – Соединенные Штаты?

– Думаю, ты и раньше это понимала. Наверное, она просто не желала признаваться себе в том, что понимала.

– Но… ты уверен?

– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.

– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.

– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?

– И в каком же городе это должно произойти?

Кальдак сжал виски руками.

– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.

– Нужно предупредить власти!

– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.

– Но у тебя в руках отравленные деньги!

– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.

Бесс не верила своим ушам.

– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?

– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.

– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!

– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.

Бесс невольно отшатнулась от него.

– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.

– Извини, я не поняла. Мне смеяться?

– Как хочешь.

– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?

– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.

– Он что-нибудь предпринял?

– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.

– Разве у нас нет необходимости?

– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.

– Пусть он принимает решительные меры!