И телом, и душой

Лене прописали антидепрессанты. Сильнодействующие препараты, чтобы она смогла справиться с потерей ребенка. Она сильнее Максима переживала все, он наблюдал за тем, что она изменилась. Ходила в городской парк, молчала, на вопросы отвечала односложно и порой говорила что-то невпопад. Она словно потерялась в другом измерении, растворилась в той жизни, которой у нее не было, но которую она себе представляла. Это потом Максим, вспоминая, акцентировал внимание на том, что она порой, забываясь, поглаживала свой живот, разговаривая с ним и напевая ему песенки. А тогда... он ничего не видел.

- Мне кажется, что вашей жене следует придерживаться строгого курса лечения, - глядя на Лену, говорил ее врач. – Я беспокоюсь за нее. Многие женщины переносят такую потерю более спокойно, но ваша жена... она словно потеряла смысл жизни, - бросил быстрый, но внимательный взгляд в сторону застывшей в кресле Лены и, повернувшись к Максиму, заглянул тому в глаза. - Я думаю, вам стоит с ней поговорить, поддержать ее. Возможно, она не чувствует вашей поддержки и поэтому находится в таком состоянии?

Нахмурившись, Максим поджал губы. Тяжело вздохнув, спросил:

- Что я могу для нее сделать?

- Просто будьте рядом, иного, думаю, и не потребуется. Вдвоем вы должны будете справиться с этой бедой. Только вместе, - на выходе он вдруг остановился и с неохотой проговорил: - И, кстати, боюсь, что если ее состояние не улучшится, мне придется выписать ей более действующие лекарства. А это всегда риск зависимости, - он в упор посмотрел на Максима. – Надеюсь, вы это понимаете?

Он кивнул тогда, согласился, но на самом деле не понимал ничего. И в этом была его еще одна ошибка.

Лене действительно пришлось выписать другие таблетки, и он думал, что это все изменило.

Ему казалось, что ей стало лучше. Он действительнотак думал. Потом, осознавая то, что произошло, пытаясь понять, как же он подобное допустил, Максим додумался, что просто не усмотрел за ней, что зациклился на себе, на ее проблемы не обращая внимания. Он лелеял свою ущемленную гордость, свою боль и обиду, закрывая глаза на ее боль, которая по силе была мощнее и сокрушительнее, чем его.

У него был шанс разорвать тот замкнутый круг, который сковал их кольцом недоговоренностей, обид, разочарований и боли. У него был шанс все изменить, исправить содеянное, отпустить ее, освободить от объятий пустоты и зависимости, уйти самому и задышать полной грудью.

И в тот роковой день, когда все навсегда для них изменилось, он принял решение.

Лена приняла решение тоже, он просто еще не знал, какое.

Сам же он думал о том, что так больше продолжаться не может. Их больше ничто не связывало. Ничто. Любовь, искаженная и преданная ложью? Нет, он перестал в нее верить. Иллюзия семейного счастья? Но у них никогда и не было семьи. Ребенок, когда-то сведший их в круг ада? Но и его больше не было.

И единственным выходом из ситуации ему казался уход. Ему нужно было отпустить освободить, уйти.

Направляясь к отцу, он хотел услышать слова если не поддержки, то хотя бы принятия его решения. Но наткнулся вновь на стену разочарованного молчания вначале, озадаченности и апатии после и свирепого, злого негодования в итоге разговора.

- Пап, - начал Максим решительно, - я хочу подать на развод. Так больше не может продолжаться...

- Что, прости?.. – тот приподнялся со стула, с неверием уставившись на сына. – Я не расслышал...

- Ты все услышал! - раздраженно выдохнул Максим, нервно продвигаясь по комнате. - Я хочу подать на развод. И это решение менять не стану, - остановился, взглянув отцу в глаза, повторил: - Не стану!

Острый взгляд из-под сведенных к переносице бровей, тяжелый, тугой.

- Ты здоров? – сухо поинтересовался Александр Колесников. – Мне кажется, что...

- Вполне, - отрезал Максим, засунув руки в карманы брюк. - Наша с Леной семья... - он чертыхнулся в голос, - это и не семья вовсе. Мы просто существуем рядом, под одной крышей, в одном пространстве, но оба замкнуты на чем-то своем, - вздохнул. – Это не может так продолжаться. Мы простой сойдем с ума.

- Ты не можешь ее бросить сейчас! – воскликнул отец, поднимаясь с кресла. - Ты должен...

- Должен?! – резко откликнулся Максим, поворачиваясь к отцу и нависая над ним. – Я ничего никому не должен! – по словам выговорил он сквозь зубы. – Я уже однажды сделал то, что должен был, и что с того?!

- Ты поступил так, как нужно было поступить, - уверенно заявил отец, понимая, куда клонит Максим.

- И кому от этого стало легче?! – вскричал мужчина. – Кому? Лене?! Мне?! Ребенку, которого уже нет!?

Александр опешил, ошарашенно глядя на сына, словно того не узнавая.

- Ты сошел с ума, - выдохнул он, - причем здесь малыш?.. Он ни в чем не виноват!..

Максим зло выругался, запустил пятерней в волосы и потянул те на себя, поморщился.

- Я знаю, я знаю, - выдохнул он сухими губами. – Но если бы не он... Если бы не Лена...

- А ты? – грубо высказал Колесников-старший. – Тычто сделал для того, чтобы не допустить этого?!