И танки наши быстры

– Вы уж извините, что я вам не предлагаю кофе, – донесся с кухни голос Насти. – У меня тут есть кофеварка, и очень современная... Но я так и не научилась ею пользоваться. Кипячу воду по-старинке, в мамином чайнике...

Она появилась в дверях, катя за собой сервировочный столик с чайными приборами. Заметив Бурцева, рассматривающего фотографии, она на мгновение помрачнела.

– Так вот кто, оказывается, ваш бывший друг! – не удержавшись, воскликнул Бурцев. – Популярный человек!

Настя непроизвольно вздрогнула.

– В том смысле, что... – попробовал исправить свою оплошность Бурцев и не договорил.

– Вы уже знаете мою историю... – печально сказала девушка. – Откуда?...

– Да так... Во дворе говорили...

– Ах да, понимаю... Валентина...

Настя нахмурилась. И молчала все время, пока выставляла на стеклянный журнальный столик чашечки тонкого фарфора, чайник, молочник, вазочку с печеньем.

– Не смущайтесь... – посоветовал Бурцев. – Вам нечего стесняться...

– Что вы имеете в виду? – неприязненно спросила девушка.

– То, что с вами случилось, – ответил Бурцев. – Вас можно понять. Популярный артист, красивый мужчина, богач... В такого грех не влюбиться!

Девушка покраснела. И некоторое время сердито молчала.

– Это совсем не то, что вы подумали... – отрывисто сказала она.

«А и правда, кто меня за язык тянет, – подумал Бурцев. – Мне-то какое дело?»

– Да я, собственно...

– Это совсем, совсем не то!... – повторила Настя. Она некоторое время сидела, хмурясь и стараясь справиться с собой. – Наша история – другая. Ведь мы с этим человеком – земляки. Он родился в том же маленьком городке, что и я. И учился в той же школе. Девчонки даже хотели музей в нашей школе сделать в его честь, «наши знаменитые горожане», но РОНО не разрешило.

Она помолчала, сердясь на Бурцева, который втягивал ее в неприятный разговор, а потом все-таки заговорила, сначала с усилием, потом – все с большим и большим чувством.

– Он ведь был очень популярен лет пятнадцать назад. По всей стране. А уж в нашем городке – можете представить... У каждой девчонки над кроватью висел его портрет. И у меня висел... Но если другим девчонкам портрет был нужен для того, чтобы целовать его на ночь и млеть, то мне – совсем, совсем для другого.

– Если вам неприятен этот разговор, то вы можете не продолжать... – заметил Бурцев.

– Нет, отчего же. Раз уж начали... – упрямо проговорила Настя. – Конечно, тогда я была самонадеянной и глупой... Но дело не в этом. Теперь я понимаю, что была влюблена не в него самого... Он для меня был воплощением другой жизни, знаком того, что эта жизнь достижима... Ведь как мы жили в нашем городке?... Учительница приходила в класс в сапогах по колено, потому что на улице грязь. Один фонарь на всю округу – и тот постоянно разбит. Кинотеатр с индийскими фильмами, а под ногами хрустит ковер из подсолнечной шелухи. На улицу после семи выйти нельзя – девчонкам опасно. А в телевизоре мы видели – есть другая жизнь. Автомобили, высокие дома, шум и по ярко освещенным улицам запросто ходят люди – и в том числе известные на всю страну. И вот я всегда знала, что когда-нибудь эта жизнь будет моей – и его фотография над кроватью напоминала мне об этом.

Настя замолчала. Бурцев подумал и кивнул. Так бывает. Кажется, что любишь человека, а на самом деле...

– Тогда он был очень популярен, – вспомнила Настя. – Это потом у него случились известные неприятности. Его втянули в политику, он выступил в поддержку людей, а они оказались негодяями. Вышел скандал... Его поливали грязью... Только ленивый журналистишка не трепал его имя. Он страшно переживал. Пропал из виду. Говорили, что навсегда оставил театр и кино... Ушел в бизнес...

Настя помолчала. И заговорила опять.

– А я между тем выросла. И дважды пыталась поступать в столичный вуз. И оба раза провалилась. А его стали забывать... И уже над кроватями местных девчонок висели другие фотографии. Кумиры меняются быстро... Лишь я... я по-прежнему оставалась ему верна... – сказала она.

Бурцев опять кивнул: это правильно.

– А потом мне выпал шанс переехать в этот город. И я переехала. – Настя запнулась, вспомнив что-то неприятное, и почему-то посмотрела на телефонный аппарат, стоящий на журнальном столике. – И первое время ходила по этим улицам так, будто со мной произошло чудо. Оттого что я все-таки здесь... И могу запросто пойти в этот театр или в этот музей. Или увидеть, как проезжает в машине известный всей стране человек. И даже случайно повстречать его, моего кумира... Я уже знала, как сложилась его судьба. Знала, что он по-прежнему живет в этом городе. И стал преуспевающим бизнесменом. После моей глубинки мне казалось удивительным, что я могу запросто пройти мимо офиса его компании, ставшей известной. И, может быть, увидеть у дверей его...

Девушка взглянула в глаза Бурцеву, и тот кивнул.