И снова через фронт…

Через несколько дней поздно вечером из-за реки Прони вернулся Василий Боков, побывавший в отряде Чернышевича. Друзья окружили его и стали расспрашивать о жизни и боевых буднях соседей. Но Боков был скуп на рассказы, неузнаваемо мрачен. Оказывается, погиб его хороший друг Володя Чернышевич. Боков рассказал, что с 25 по 27 июня группа Чернышевича вела ожесточенные бои с карателями в районе Чарикова. В этом бою и погиб Володя. На мине подорвался знакомый разведчик Плешков… Вместо Чернышевича командиром разведгруппы Центр назначил бывшего его заместителя старшину Бажукова.

— Сможет ли старшина заменить Володю? — с сомнением спросил Щелкунов. — Справится ли?

— Поживем — увидим, — ответил Боков. — Иван — парень славный. Я его знаю. Ему около двадцати трех. Родился, кажется, в Коми АССР. Уже обстрелянный, опытный разведчик. В январе награжден орденом Красного Знамени за удачно выполненное важное задание в тылу противника. Это что-нибудь да значит! Думаю, должен справиться.

И Бажуков справился. Через несколько месяцев, в октябре 1942 года, за боевые дела в тылу противника он будет награжден орденом Ленина. Ему будет присвоено звание младшего лейтенанта.

— Слушай, Николай, — спросила как-то Алла Бурова подрывника Николая Барашкова, — почему ты не берешь меня на «железку?»

— Тебя? Все рвутся в минеры. Хорошо. Готовься. Но имей в виду, когда мину закладываешь под шпалу, щекочет душу.

— Ничего, моя душа щекотки не боится, — улыбнулась Алла.

— Значит, договорились.

…Под покровом ночи группа подрывников во главе с Барашковым преодолела охраняемую гитлеровцами шоссейную дорогу Могилев — Гомель в районе деревни со странным названием Селец-Холопаев и через два километра лесного пути вышла к степенна текущему Днепру. У самого берега минеры без особого труда разыскали припрятанную заботливыми людьми, помогавшими разведгруппе и партизанам, лодку-плоскодонку.

— Тише, тише! — предупредил Барашков. — Берем лодку на руки и осторожно в воду… Вот так. Молодцы… Сазонов— на весла. Греби тихо! А ты руль держи, — распорядился командир группы, обращаясь к Шорину.

Тихо плещет вода под веслами. Изредка поскрипывают уключины… На правом берегу Днепра минеры спрятали лодку в зарослях и растаяли в ночной мгле. Выйдя к железной дороге, они залегли в кустах. Слева от Барашкова устроилась Бурова, справа — Шорин, Сазонов и один из местных партизан.

Впервые рассматривала Алла железнодорожный путь, перешитый немцами на свой лад.

Прошел немецкий парный патруль. Когда ночная мгла поглотила гитлеровцев, Барашков распорядился:

— За мной!

— Где будем закладывать мины? Здесь, что ли? — шепотом спросила Барашкова шагавшая рядом Алла Бурова.

— Здесь не совсем удобно… Далеко от леса. Все просматривается на большом расстоянии. Пойдем влево. Там лес ближе подходит к «железке».

Осторожно пробираясь по опушке, разведчики двинулись в путь.

— Кто это ступил на сухую ветку? — строгим шепотом спросил Барашков. — Надо поосторожнее!

Метров через пятьсот лес почти вплотную подступил к полотну железной дороги, но Барашков забраковал и это место. Ему не понравилось, что тут насыпь высока.

— Это и хорошо, — возразил кто-то опытному минеру. — Значит, весь состав будет под откосом.

— Не веселись! — одернул его Барашков. — Падая под откос, поезд сам расчистит полотно. Через пару часов гитлеровцы смогут восстановить дорогу и по ней вновь пойдут поезда. Нет, так не годится… Придется, товарищи, пройти дальше. Там, кажется, выемка есть и лес близко. Только бы путь был прямой.

— Почему? — переспросила девушка. На прямом участке путь далеко просматривается. Это же плохо…

— Если просматривается, то плохо, конечно. Но что же делать? Будем бдительны. Выставим наблюдателей подальше. Зато на прямом перегоне поезда идут быстрее. Понятно?

— Наверное, не совсем… А выемка зачем?

— «Железку» надо минировать в выемке для того, чтобы после взрыва обломки эшелона завалили ее. Вот тогда пусть фашисты и потрудятся расчистить путь.

— Это верно.

— А если поезд идет быстро, то эффект от минирования получается значительно выше. Вот уж тогда-то выемка наверняка вся будет завалена вагонами, — поучал Николай.

Наконец минеры подобрали подходящее для минирования место.

— Вот здесь и заложим, — сказал Барашков Шорину и Сазонову. И начал давать указания остальным. Когда все заняли свои места, он с минерами двинулся к железнодорожному пути.

Через несколько минут полотно железной дороги было заминировано, и подрывники без приключений возвратились на левый берег Днепра. А вскоре до их слуха донесся шум поезда, шедшего из Могилева. Барашков по пыхтению паровоза, грохоту колес определил, что состав тяжеловесный.

— Братцы! — воскликнул он. — Наверняка с техникой. Жаль, далеко ушли. Не увидим результатов…

С учащенно бьющимися сердцами прислушивались минеры к доносившемуся до них дробному перестуку колес на стыках рельсов. Нервы напряжены до предела. У всех только одна мысль: сработает или не сработает мина? Вдруг раздался взрыв, и они услышали грохот, лязг и скрежет железа…

За Днепром встали багровые клубы дыма, подсвеченные яркими сполохами.