И снилось ворону, что был он лисом

— Саске! — крикнул я другу, не рискуя, впрочем, подходить ближе. — Возьми его под контроль! Сосредоточься, иначе всё здесь сгорит.

Он дёрнулся, словно только со звуком моего голоса осознал, что не один здесь. Огонь Аматерасу заколебался, а затем стал медленно, но верно гаснуть, пока не потух совсем. Друг повернулся ко мне, и я смог разглядеть как следует его изменившиеся глаза.

— Мангекью Шаринган, — негромко констатировал я.

Казалось, что Саске не слышал меня, а если и слышал, то не понял. Словно в забытьи он на негнущихся ногах приблизился к Сакуре и опустился на колени рядом с ней… с её телом.

Я подошёл ближе, но остановился в нескольких метрах за спиной друга. В тот момент его нельзя было трогать, но и оставлять одного тоже. Всегда гордо расправленные плечи Саске поникли и, кажется, чуть подрагивали, катана валялась где-то в стороне.

— Сакура, — чуть слышно прошептал Саске; столько всего было вложено в этот шёпот, что у меня ёкнуло сердце.

Неожиданно позади меня кто-то возник, но я не успел среагировать. А затем были лишь мощный удар по затылку и темнота.

Глава 8. Плен

— Учиха! Учиха! Шинигами тебя возьми, Изуна, очнись же!..

Я слабо пошевелился и чуть-чуть приоткрыл глаза; всё тело болело, а чакры своей я практически не ощущал. Лишь некоторое время спустя я сообразил, что лежу по уши в воде и пялюсь в черноту.

— Я что, у тебя в гостях, Кью?

— Нашёл время для своих глупых шуток, — раздражённо прорычал Курама. — Мы вляпались.

— Да, помню… — я сел и осторожно коснулся раскалывающейся головы. — Ками, на меня как будто гору уронили.

— Всего лишь вырубили Самехадой, — бросил Лис.

— О, — только и ответил я, начиная в полной мере проникаться тяжестью сложившейся ситуации. — Значит, Акацуки.

— Акацуки! — есть такое подозрение, что Курама бы меня лично прибил, если бы нас не разделяли ворота.

— И при помощи Самехады тот мечник старательно выкачивает мою чакру, чтобы не буянил.

— И мою за компанию, — поставил в известность Кьюби. — Чакра высасывается равномерным потоком, а из-за печати я не могу резко увеличить отдачу достаточно для того, чтобы устроить этому дурацкому мечу несварение.

— О, да ты уже начал шутить, рыжий, — усмехнулся я, стараясь хоть на минутку отвлечь себя и бидзю от проблем. — Ещё и по имени меня назвал… Так, глядишь, скоро совсем друзьями станем.

Из темноты за прутьями решётки донеслось угрожающее рычание, а затем к самым воротам приблизилась огромная морда с горящими демоническими глазами.

— Всё-всё, понял, боюсь, — отозвался я; медленно поднявшись на ноги, стараясь не шататься, я запрокинул голову и посмотрел в потолок. — Как думаешь, сможешь меня выбросить в реальный мир?

— А сам? — проворчал Лис.

— Сил нет, — честно признался я. — Давай ты меня подбросишь, я оценю обстановку, а затем подгадаю момент и выпущу тебя. Устроим, как ты хотел, Самехаде несварение.

— Гениально, — прокомментировал Курама.

— Есть идеи лучше?

Кьюби фыркнул в усы.

— Держись крепче, — насмешливо бросил он и, сконцентрировав чакру, выбросил меня из моего же собственного подсознания.

Придя в себя, открывать глаза я не спешил. Судя по ощущениям, мы находились в пути, причём лично мы, похоже, болтались, словно какой-нибудь тюк, на Самехаде. Одежда была слегка пропитана влагой, и прохладный ветерок не добавлял приятности ощущениям — полагаю, сейчас конец ночи, дело к рассвету. Шаги, раздававшиеся на пустынной дороге, принадлежали одному человеку — значит, со мной только Кисаме; интересно, где же он потерял Змея? Уж не Какаши ли, часом, постарался?..

Самехада подо мной подозрительно зашевелилась.

— Очнулся? — в тоне Кисаме мелькнуло определённое удивление. — Не ожидал, что так рано.

— Мы, Узумаки, живучие, — тихо отозвался я, притворяясь совсем уж бессильным.

Кисаме остановился и, легко крутанув до того лежавшей у него на плече Самехадой, с силой отбросил меня в сторону. Ощутимо ударившись спиной о ствол дерева, я приподнял веки и обратил взгляд на мечника.

— Удар сзади, да? — проговорил я, стараясь выглядеть слабее, чем был на самом деле; вроде, мне даже это удавалось. — Благородно.

— Практично, — коротко бросил Кисаме и спросил: — Пить хочешь?

Я прищурился.

— Забота? С чего бы?

Он не ответил, просто бросил мне наполовину пустую флягу с водой. Неловко, продолжая играть свою роль, поймав ёмкость, я украдкой принюхался; впрочем, для извлечения бидзю джинчурики нужен живой, поэтому я без особых опасений за свою жизнь сделал глоток — неизвестно ещё, сколько нам предстоит идти и когда мечник в следующий раз раздобрится, а умирать от обезвоживания не хотелось.

И всё же, подвох в воде был; едва отнеся флягу от губ, я ощутил жутчайшую сонливость. Удовлетворённо хмыкнув, Кисаме забрал ёмкость из моих ослабевших рук. Что было дальше, я не видел.

— Великолепно сработано, — прорычал Лис, когда я некоторое время спустя вновь очнулся у его клетки.