И сильно падает снег…

Теперь только недоумение вызывает статья об Аггееве в книге «Сквозь грозы», подготовленной Тюменским областным партийным архивом и изданной в Свердловске в 1937 году. Есть в той статье такие строки: «Жизнь его – это непрерывная борьба с открытыми и тайными врагами революции и Советской власти, за торжество и воплощение ленинских идей, это пример беззаветного служения делу Ленина...»

Теперь это не вызывает возражений: мы знаем, наконец-то подлинную, антинародную, бесчеловечную суть и ленинских идей, и ленинских дел. В этом большевистском бесовстве Аггеев был своим и нужным...

Повинен в крестьянской крови и председатель Тюменского губисполкома Новоселов, и губпродкомиссар Инденбаум, и другие руководящие деятели губернии.

Но только ли они?

Первым виновником кровавого хаоса двадцать первого года, захлестнувшего Сибирь и Алтай, Дон и Кавказ, Тамбов и Пензу, и многие иные регионы страны являлся Ленин, руководимое им большевистское ЦК и Советское правительство. Провал мировой революции, мировой Республики Советов еще больше ожесточили «вождя мирового пролетариата». В исторически неизбежном крахе своих бредовых идей Ленин виноватил рутинную мужицкую Россию и мстил ей за это, как мог.

Подыгрывая вождю, его ближайшее Окружение и окружение этого окружения и так далее, кругами по воде растекалась по России ленинская ненависть к этой стране, к ее народу, и случившееся в Тюменской губернии в 1921 году малая капля этой неизбывной, лютой ненависти.

Чтобы прикрыть свое отношение к террору, как Основному методу воздействия на народные массы, большевики усердно и постоянно муссировали слухи о контрреволюционных организациях, заговорах и т.д. Чтобы понять, как это делалось, давайте вернемся к контрреволюционной подпольной организации Лобанова. Помните? Раскрыта ГубЧК в феврале 1921 г. в Тюмени. Попытаемся разобраться в существе организации Лобанова на основании не оперативных сводок ГубЧК, а следственного дела № 456 «по обвинению Лобанова Степана Георгиевича и других, всего в количестве 39 человек, в контрреволюции».

39 – цифра, конечно, внушительная, достаточная, чтоб совершить контрреволюционный переворот в губернской столице, где тысячи красноармейцев, бойцов коммунистического полка, отрядов ЧОНа и ЧК.

Тройка ГубЧК, судившая заговорщиков, вынуждена была 13 из них освободить, 4 заключить под стражу, «как подозреваемых» (?), двух подростков упрятать в лагерь малолетних, сократив таким образом число действующих лиц вдвое. Но в срочных шифровках и докладных о заговоре красовалась цифра 39!

Арестовали заговорщиков 11 февраля. Через 4 дня, 15 февраля уполномоченный ГубЧК по военным делам Максимов уже составил «Заключительный акт», за четверо суток успев главных действующих лиц по несколько раз допросить, устроить им очные ставки, принять заявления, жалобы и протесты от обвиняемых и близких им людей.

Признав, что у следствия «нет документальных данных», кроме машинописной листовки, неведомо где, когда, кем сочиненной и перепечатанной, Максимов все-таки сумел «прокрутить» следствие за четыре дня! Подгоняемые и поощряемые губкомом партии и губисполкомом, тюменские чекисты так спешили, что порой «правая рука не ведала, что творила левая».

В протоколе первого допроса С. Лобанова в графе «возраст» стоит цифра 18. В последующем протоколе значится, что ему 21 год. В «Заключительном акте» Максимова, решившем судьбу заключенных, сказано, что Лобанову 19 лет. А ведь тут точность архиважна. Следователь утверждает, что Лобанов – колчаковец, корнет (кавалерийский офицерский чин). Но ежели ему было 18 в 1921 году, то в 1919, при Колчаке, Лобанову было бы всего шестнадцать. Шестнадцатилетний ученик, из мещан, колчаковский офицер? Не потому ли «корнет» приписано к личным показаниям Лобанова, чужим, не его почерком?

На вопрос анкеты «где были при Колчаке?», Лобанов отвечает – «учился». Коренной тюменец, здесь родился и жил, коли бы он врал, трудно ли было бы следователю его уличить? Не уличил. И до революции, и при Колчаке, и в 1921 году Лобанов учился, сперва в школе, после в техникуме. Ну, какой же это вожак контрреволюционного заговора восемнадцатилетний учащийся? И его сделали колчаковским корнетом.

Следователь категорично утверждал, что у Лобанова широкие связи с бывшими колчаковскими офицерами, не назвав при этом ни единой фамилии этих офицеров, не указав ни одной встречи Лобанова с ними.

Сперва в «Заключительном акте» сказано, что Лобанов создавал кружок молодежи, потом оказалось – контрреволюционную подпольную организацию. Несмотря на единодушные показания всех подсудимых, что кружок начал создаваться лишь в начале января 1921 года, большинство участников вошли в него во второй половине и в конце января, в «Заключительном акте» эти события (создание кружка и вербовка в него) передвигаются на декабрь.