И сильно падает снег…

Вот директива члена губпродколлегии Лауриса уполномоченному губпродкома Евстигнееву: «Несмотря на то, что Ишимский район вполне обеспечен вооруженной силой... реальных результатов до сих пор нет. Еще раз подтверждаю, что необходимо сделать решительный удар... Больше церемониться нечего, надо быть чрезвычайно твердым и жестоким и изъять хлеб... Вы должны твердо помнить, что разверстка должна быть выполнена, не считаясь с последствиями, вплоть до конфискации всего хлеба деревни, оставляя производителя на голодную норму. Последний раз приказываю сделать решительный нажим, выкачать столь нам нужный хлеб... И это должно быть сделано в трехдневный срок».

На что рассчитывали Лаурис и Инденбаум, предписывая изымать весь хлеб у всей деревни? На то, что крестьяне останутся голодать подле пустых амбаров, или на то, что возьмутся за топоры и вилы, прикончат «продграбителей» и тогда-то можно будет наконец пустить в дело красноармейские части и порубить, пожечь, пограбить своевольного сибирского мужичка? Пожалуй, на второе. Подходя с российским аршином к оценке сибирской деревни, Тюменский губком партии и губпродком представляли здешних крестьян сплошь кулаками Ну, а кулак – это враг, стало быть, и разговор с ним короткий: либо сдавайте, либо к стенке, а «пуля дырочку найдет».

Да ведь и не у кого было поучиться-то губернским руководителям чуткому, уважительному отношению к крестьянству. Партийная верхушка (Ленин, Троцкий, Свердлов, Бухарин, Дзержинский) признавала и внедряла в жизнь единственный метод работы с крестьянством – НАСИЛИЕ. Когда 5 августа 1918 года в Пензенской губернии вспыхнуло крестьянское восстание (которому тут же сходу приклеили ярлык кулацкого мятежа), Ленин в телеграмме председателю пензенского губкома партии Е. Бош предлагает «провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев; сомнительных запереть концентрационный лагерь..., три дня спустя, в другой телеграмме Бош, Ленин настаивает на своей линии: «Не хочу думать, чтобы вы проявили промедление или слабость всего имущества и у восставших кулаков»? А в телеграмме председателю Пензенского губисполкома, посланной 14 августа, Ленин пишет: «...Вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то Вы совершаете великое преступление против революции». И наконец в письме «Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам» Ленин пишет:

«Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес ВСЕЙ революции, ибо теперь ВЗЯТ «последний решительный бой» кулачьем. Образец надо дать.

1. Повесить (непременно ПОВЕСИТЬ, дабы народ видел) НЕ МЕНЬШЕ 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.

2. Опубликовать имена.

3. Отнять у них весь хлеб.

4. Назначить заложников согласно вчерашней телеграмме.

Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: ДУШАТ и задушат кровопийц-кулаков.

Телеграфируйте получение и ИСПОЛНЕНИЕ... Ленин».

Здесь снова, в который раз, отчетливо проступает патологическая ненависть Ленина к зажиточным крестьянам и духовенству.

Обращают на себя внимание два момента.

Во-первых, Ленин повелевает применить беспощадный массовый террор, публично повесить не закоперщиков и вожаков антисоветского восстания, а кулаков, независимо от их причастности к мятежу.

Но кто такой КУЛАК? Это самый трудолюбивый, самый предприимчивый, самый мудрый КРЕСТЬЯНИН. Это раз. Во-вторых, кулак не кулак определялось на глазок. Крыша под железом – кулак. Лишняя лошадь либо корова в хозяйстве – кулак. Поперечил, не уступил, не покорился Совету, комбеду, уполномоченному из волости, уезда или губернии – трижды кулак и контра. Молвил поперек, не проголосовал за – вали в кулаки. Ну, а коли вождь мирового пролетариата приказывает провести к кулакам беспощадный и массовый террор, вплоть до публичного повешения, то уж угодивший в этот богом проклятый разряд не жди ни суда, ни следствия, хорошо, коли дозволят с семьей попрощаться перед дальней дорогой на тот свет. Попытку разобраться, подойти по-справедливости к тем, на кого нашлепнули кулацкий ярлык Ленин объявляет «великим преступлением против революции».