И придет Он (СИ)

— Вы вчера предложили столь интересную идею, что пол ночи она не выходила у меня из головы. Скажите, вы её случайно высказали, или у вас есть какие-то реальные предложения?

— Если честно, то скорее, случайно Я просматривал документацию и меня заинтересовал инцидент, который произошел с вами. Возможно, движение плазмоида как-то обусловлено тем, что вы им управляли. Не он вами, а именно вы. И если исходить из этого, то вполне вероятно, что можно попытаться целенаправленно управлять его движением.

— Подобно тому, как происходит управление ракетой, не так ли?

— Совершенно верно. Другое дело, что изначально в плазмоид невозможно что-то ввести, и задача состоит в том, чтобы в момент отрыва от колбы в него был помещен элемент контроля или управления.

— Да, это было бы великолепно. Ну что же, начнём работать.

Работы затянулись. Идея, которая на первый взгляд выглядела простой, на поверку оказалось сложной, и хотя Осипов прислал им на помощь еще двух специалистов, о которых попросил Иванцов, эксперименты один за другим оставались безрезультатными. И всё же, решение было найдено, и когда шар сместился в заданном направлении, а затем сделал плавный круг и только после этого испарился, все ликовали. Успех был на лицо, и теперь можно было двигаться дальше.

Илья радовался вместе со всеми, но внешне не подавал виду. Старался быть сдержанным и всё же, волнение нередко охватывало его и каждый раз, чтобы скрыть это, он уходил выкурить сигарету, а заодно побыть одному. Он понимал, что в его жизни наступает решительный момент, когда теория может быть подтверждена практикой. И всё же он почему то медлил, и при вечернем обсуждении итогов работы за день, упорно молчал, или говорил только по поводу проведенных экспериментов.

За месяц, с момента приезда в зону, он регулярно посещал Ольгу. Её самочувствие оставалось, как выразился лечащий врач — в фазе стойкой ремиссии, или иными словами, ни хуже, но и ни лучше. Илья старался быть нежным, рассказывал о ходе проводимых работ, старался шутить и быть веселым, но чувствовал, что с каждым разом это получается у него всё хуже и хуже. Даже врач, случайно задержавшийся во время одного из его визитов, сказал:

— Илья Сергеевич, я понимаю, вы человек науки, но ваши беседы… Как бы это деликатнее выразиться, словно доклад на кафедре.

— Как умею, — бросил он и, извинившись, добавил, — Я понимаю, но поделать с собой ничего не могу. Характер такой или что-то еще.

— А вы через не могу. И вообще, стараться надо. А на вас со стороны посмотришь, вроде смеетесь, а плакать хочется. А у больного все чувства обнажены. Он фальшь, как никто другой видит и чувствует. Постарайтесь, голубчик, или возьмите кого-нибудь с собой, а то вы мне всё лечение на нет сводите.

— Я!

— Психология, наука сложная. Здесь не то что слова, интонации голоса важны, и лекарства порой бессильны. Понятно?

— Да.

— Надеюсь, вы на меня не обиделись?

— За что?

— За ликбез.

— Ну что вы. Вы всё верно подметили. Я действительно постараюсь, а в следующий раз приеду с кем-нибудь из своих сотрудников.

— Вот и замечательно. Всего доброго.

Илья вышел на воздух и прежде чем сесть как всегда в машину, задержался на ступенях больницы. На небе ярко сверкали звезды и словно дразнили своей недосягаемостью.

«Какие тайны спрятаны там, в миллионах километрах от Земли? — подумал Илья, — Впрочем, к чему говорить и думать о звездах, когда рядом столько неведомого и неразгаданного. Надо только очень захотеть этого, и мир откроет тебе свои тайны. Другое дело, принесут ли они пользу или послужат во зло людям?»

Глава 5

Прошло несколько дней. Эксперименты шли полным ходом. Реализованная идея по внедрению внутрь плазмоида источника сигнала, который контролировал его перемещение в пространстве, открывала новые перспективы для продолжения исследований. Однако неожиданно возникли трудности, и связаны они были с тем, что работы проходили в строгой секретности, а необходимо было начать не просто лабораторные, а полевые испытания. Накануне совещания, которое было запланировано на утро следующего дня, Иванцов, Илья и новый сотрудник Егоров, сидя за столом решали текущие вопросы, а заодно прикидывали аргументы, которые дали бы возможность убедить комиссию в необходимости выхода на поверхность для продолжения исследований. Неожиданно карандаш, которым Илья что-то писал, сломался. Он кинул его на стол, посмотрел на Вячеслава, потом на Егорова, и не задумываясь, какое это произведет впечатление, произнес:

— А может нам не стоит уговаривать комиссию о проведении экспериментов?

— Чего? Ты что, сдурел? — воскликнул Иванцов, явно не понимая, с чего это вдруг Илья так высказался.

— Вы что, серьезно, Илья Сергеевич, или так, пошутить решили? Или может быть, считаете, что у нас мало шансов, и нам все равно не разрешат? — проведя рукой по волосам, произнес Егоров.

— Да нет, шансов у нас как раз довольно много. Просто… — Илья сделал паузу, словно колеблясь говорить дальше или нет. Подумав, произнес, — Вот смотрите что получается, — и взяв ручку написал на листе несколько формул. Затем пояснил.