И плачут ангелы

По уговору отец должен был найти древние шахты, а сын — обеспечить деньги, людей и технику для их разработки, Ральф мог себе это позволить. Поговаривали, что он уже стал миллионером, но Зуга в этом сомневался, хотя и знал, что именно Ральф обеспечил транспортом и припасами колонну поселенцев в Машоналенде и отряд, отправленный в Матабелеленд против Лобенгулы. За снабжение обеих экспедиций Британская южноафриканская компания мистера Родса[2] щедро заплатила — правда, не деньгами, а акциями компании, которые Ральф удачно продал. Когда колонна поселенцев впервые достигла Форт-Солсбери, Лондонскую фондовую биржу охватила лихорадка, и Баллантайн-младший продал полученные по цене одного фунта акции за три фунта пятнадцать шиллингов. После того как оптимизм и надежды первопроходцев порядком увяли на скудных пастбищах и рудниках Машоналенда, Ральф скупил акции Британской южноафриканской компании по восемь шиллингов за штуку, зная, что Родс и Джеймсон втайне планируют захват Матабелеленда. И как только отряд Джеймсона въехал в горящие развалины королевского крааля в Булавайо и компания прибавила к своим владениям все королевство Лобенгулы, цена акций подскочила до восьми фунтов.

Кроме того, как и сам Зуга, Ральф скупил права на земельные участки у разгульных бродяг, из которых в основном и состояли отряды первопроходцев, расплатившись с ними бутылками виски, привезенными с конечной станции железной дороги на своих собственных фургонах. Владения Земельной компании Родезии, принадлежавшей Ральфу, превышали даже владения Зуги.

Сын строил планы с заразительным энтузиазмом и энергией, на которых никак не отразились дни и ночи тяжелой физической работы по разметке участков. Зуга вспомнил, что именно Ральф проложил телеграфную линию от Кимберли до Форт-Солсбери, что бригады его рабочих строят железную дорогу до Булавайо, что двести фургонов развозят товары на сотню с лишним факторий Ральфа, рассыпанных по Бечуаналенду, Машоналенду и Матабелеленду, и вот сегодня Ральф стал совладельцем золотой шахты, которая, судя по всему, даст не меньше золота, чем любая шахта в легендарном Витватерсранде.

Ральф все говорил, а Зуга улыбался про себя и вдруг подумал: «Черт побери, а ведь слухи, пожалуй, недалеки от истины — этот щенок вполне может быть миллионером!» К отцовской гордости примешивалась зависть. Зуга стремился к своей мечте еще до рождения Ральфа, принес многие жертвы и вытерпел лишения, о которых до сих пор вспоминал с содроганием, и получил гораздо меньше. Не считая только что найденной золотой жилы, жизнь, полная страданий, принесла ему лишь Кингс-Линн и Луизу. Вспомнив о жене, он улыбнулся: у него есть такое богатство, о котором самому мистеру Родсу и мечтать не приходится.

Зуга со вздохом надвинул на глаза шляпу и, видя перед мысленным взором лицо Луизы, погрузился в сон. На другой стороне костра Ральф продолжал тихонько говорить, не столько с отцом, сколько с самим собой, излагая честолюбивые планы получения власти и богатства.

* * *

Возвращение к фургонам заняло два дня. До лагеря все еще оставалось добрых полмили, когда путников заметили и веселая толпа слуг, детей, жен и собак шумно бросилась им навстречу.

Ральф подстегнул коня и, низко склонившись, подхватил жену с таким пылом, что ее прическа рассыпалась, и Кэти завопила во все горло, пока он не заткнул ей рот поцелуем. Ничуть не смущаясь, Ральф целовал жену, а малыш Джонатан нетерпеливо прыгал вокруг лошади и кричал:

— Папа, меня тоже! Подними меня, папа!

Наконец оторвавшись от Кэти, Ральф прижал ее к себе и шепнул, щекоча жесткими усами ухо:

— Кэти, любовь моя, как только доберемся до палатки, твой новый матрас подвергнется суровому испытанию!

Кэти залилась краской и шутливо шлепнула мужа по щеке. Ральф засмеялся, подхватил сына за руку и посадил его позади себя на круп мерина.

Джонатан обхватил отца за пояс и звонко спросил:

— Папа, ты нашел золото?

— Целую тонну!

— А сколько львов застрелил?

— Целую сотню!

— А сколько матабеле убил?

— На них сезон охоты закончился, — со смехом ответил Ральф и взъерошил темные кудряшки сына.

— Ах ты, маленький кровожадный дикарь! — выругала Джонатана Кэти. — Нельзя задавать папе такие вопросы!

Луиза следовала за Кэти и Джонатаном более степенным шагом, легко ступая по густой пыли, прорезанной следами колес. Собранные сзади волосы открывали широкий лоб, подчеркивая высокие скулы, толстая коса свисала до пояса. Глаза Луизы вновь поменяли цвет: Зуга всегда завороженно наблюдал, как настроение жены отражается в ее огромных раскосых глазах. Теперь они светились мягкой голубизной от счастья. Луиза остановилась перед лошадью Зуги. Он спешился, приподнял шляпу и внимательно вгляделся в жену:

— Даже за такое короткое время я позабыл, насколько ты прекрасна.

— Ничего себе короткое! — возразила она. — Для меня каждый час без тебя кажется вечностью!