И один в поле воин

— Ночью они выехали из села Лантерно и в назначенное время должны были прибыть в Сен-Жюльен, где их ожидал герр Миллер. Ему сообщили о их выезде, и когда они не прибыли своевременно, Миллер забеспокоился и позвонил в Лантерно. Оттуда подтвердили, что офицеры давно уехали на машине. Взволновавшись ещё больше, Миллер выслал им навстречу несколько мотоциклистов, но те не встретили офицеров, даже не нашли машину. На нашем же одиннадцатом пункте была объявлена тревога. На поиски офицеров бросили роту солдат, и только утром, далеко от дороги, у речки нашли опрокинутую машину, на которой выехали Вайснер и Рейхер. Их самих до сих пор не нашли. Поиски продолжаются. Я для этого выделил ещё роту солдат.

— Чёрт возьми, — выругался Эверс, — похоже на то, что скоро ночью мы не сможем выйти на улицу. Надо бросить на поиски больше людей. Виновных найти во что бы то ни стало. А когда найдём — то так покарать, чтоб другим не повадно было. Сообщение Кунста испортило настроение гостям Гольдринга.

— Мне пора отдохнуть, господа, — взглянув на часы, Эверс поднялся.

Он вынул из кармана бумажник, чтобы уплатить свою долю за ужин, но Генрих остановил его.

— Ужин уже оплачен,

— О! Даже так? — генерал не без удовольствия положил бумажник в карман. — Тогда ещё раз благодарю, барон. Всё было очень мило. Кунст, — обратился Эверс к начальнику штаба, — не кажется ли вам, что барон фон Гольдринг слишком уж долго носит погоны лейтенанта и обер-лейтенантские были бы ему гораздо больше к лицу?

— Совершенно согласен с вами, герр генерал, — подтвердил оберст.

— Тогда завтра подготовьте нужные документы. Генерал повернулся к Генриху:

— А когда вы поедете в отпуск?

— Как только помогу разыскать пропавших, а может, к сожалению, уже убитых офицеров.

— Похвально. Очень похвально, не бросать товарищей в беде — обязанность офицера. Немецкого офицера, — подчеркнул Эверс.

Уже три дня продолжались розыски офицеров гестапо, пропавших при таких загадочных обстоятельствах. В розысках принимал участие и Генрих. Генерал, узнав о быстром продвижении по службе Бертгольда, стал проявлять к своему офицеру по особым поручениям большое внимание и расположение. По его распоряжению Гольдрингу, в его личное пользование была выделена новенькая машина «оппель-капитан».

Это значительно облегчало Генриху взятую на себя миссию. Вместе с Куртом, который теперь, кроме обязанностей денщика, выполнял и функции шофёра, Генрих обследовал чуть ли не каждый метр дороги между сёлами Лантерно и Сен-Жюльен, но ни на какой след исчезнувших так и не напал. Не мог похвастаться успехами и Миллер. Ежедневно высшее начальство запрашивало его о ходе поисков, и всякий раз он должен был повторять одну и ту же фразу:

— Ничего нового.

После проверки, так удачно закончившейся для барона и так неудачно для провокатора, Миллер почувствовал к Гольдрингу безграничное доверие. Этому больше всего способствовало то, что генерал-майор Бертгольд стал прямым начальником Миллера. Стоило Гольдрингу в письме к названному отцу высказать хоть малейшее неудовольствие Миллером, и вместо Франции майор мог очутиться на Восточном фронте. А такая перспектива не вызывала энтузиазма у старого гестаповца, который, впрочем, любил похвастаться своими подвигами и при первом же удобном случае рассказывал, как он принимал участие в фашистском путче в 1933 году и как сам Гитлер пожал ему руку.

Вот почему два последних дня Миллер не вылезал из машины Гольдринга и пользовался малейшей возможностью, чтобы дать понять лейтенанту, как высоко он ценит его энергию и способности.

Сегодня Миллер и Гольдринг вернулись после двух часов дня. Офицеры уже пообедали, и в казино незачем было заходить. Но они не жалели, что пропустили время обеда, есть не хотелось. Утомлённые ездой, измученные и изнурённые жарой, они решили просто посидеть в летнем кафе и выпить по стакану холодного секта[1].

Но и прохладный напиток не освежил Миллера. Внутри у него все кипело. Теперь он больше, чем когда-либо, напоминал ищейку, которая злится и нервничает, потеряв след.

— Неужели мы с вами, барон, так ничего и не найдём? — жаловался Миллер. — Мне сегодня стыдно будет даже подойти к телефону. Ну что я скажу?

— Два человека не могут исчезнуть бесследно, след, хоть маленький, но обязательно есть. А раз он есть, мы его найдём, — успокоил Генрих — Вот немного спадёт жара, отдохнём и снова поедем. Может быть, на сей раз фортуна поможет нам.

— Будем надеяться.

Миллер поднялся и распрощался со своим спутником, условившись встретиться позднее. Генрих остался у стола под тентом.

Прохожих на улице было мало в это время, все прятались в тень. Поэтому знакомая фигура Моники сразу привлекла внимание Генриха. Девушка шла по противоположной стороне улицы, о чём-то оживлённо разговаривая, с высоким худощавым французом лет тридцати. Он вёл Монику под руку и рассказывал ей, очевидно, что-то очень весёлое. Француз всё время морщил длинный нос, по временам разражался смехом, заглядывая девушке в глаза. Неприятное чувство зависти кольнуло Генриха в сердце.