И никаких ХУ!

- Погоди, не ершись, Пётр, - остановил нервозные восклицания старейшины Макс. – Мне думается, что ты не прав, и дело намного серьёзнее мухи и требует серьёзного разбирательства. Предлагаю: здесь и сейчас провести судебную процедуру. Кто «за»? – Никто не поднял руки, продолжая пребывать в заторможенной прострации. – Кто «против»? – И опять никто не поднял руки. – Большинством в один мой голос предложение принято. Приступаем к реализации. Для этого надо определить и избрать состав суда. Поскольку «судья» кончается на «я» и, следовательно, женского рода, и ввиду того, что подавляющее число судей в стране – женщины, логично судьёй избрать Марью Ивановну, обладающую среди присутствующих неоспоримым честным и непредвзятым авторитетом. В качестве нейтральных судебных заседателей вполне подходят Нинуля с Зинулей, к тому же устами младенцев глаголет истина! Возражения есть? – Возражений не было. – Адвокатом, - продолжал нахрапистый юриспруденц, - назначим, с согласия подсудимого, конечно, самого совестливого правдолюбца Арсения. – Кто «против»? Все «за»? Ясно! Обвинение по этому сложному делу, требующему знаний и гражданского, и спортивного права, беру, с вашего единогласного согласия, на себя. Царевич, Вахтанг, оформляйте зал заседаний.

Судейские места устроили из двух сдвинутых вместе письменных столов, списанных и разваливающихся, пригодных только для складирования хлама. Прокурору и адвокату поставили друг против друга обычные столики, убрав с них чертёжные доски девчат.

- А мне куда? – забеспокоился подсудимый, отталкиваемый всеми, хоть уходи.

- Отстань! – прикрикнул на него прокурор. – Не до тебя! – Заинтригованные зрители-свидетели похватали стулья и, не ожидая приглашения, уселись напротив судейской трибуны. – Марья Ивановна! – позвал взъерошенный Макс. – Займи своё место. И Зинуля с Нинулей пусть садятся. – Сам сел за прокурорский столик и властным жестом руки предложил сделать то же Циркулю. – Всё. Можно начинать.

- А я-я! – опять заблажил подсудимый.

- О, чёрт! – с досадой вскричал прокурор. – Навязался на нашу голову! – Огляделся вокруг: - Куда б тебя засунуть? – через мгновение придумал: - Фигаро, Гусар, тащите со стены демонстрационные решётки. – Распоряжение было выполнено мигом. Решётки поставили на ребро, соединили тупым углом, опирающимся на стену. Получился довольно уютный зарешёченный уголок, куда поставили стул. – Лезь туда, - предложил неприкаянному Макс. – Фигаро, будешь охранником. Смотри, чтобы не удрал. – А Викентий Алексеевич и не думал удирать. Он с удовольствием зарешётился, улыбаясь от мысли, что подчинённые друзья-товарищи, хотя и играючи, но придали инциденту серьёзный оттенок, не превратив его в утешительное слюняво-слезливое выяснение отношений с заверениями в любви и уважении. – Маша, уйдите – вас позовут, - попросил прокурор судью, - а вы, масса, - обратился к непристроенным, - садитесь и прекратите перехахиваться. Вы не на собрании в поддержку развития крупно-рогатого животноводства, а решаете судьбу одного из них, решаете: быть ему с рогами или без них. Маша, ты чего там копаешься? Для подсудимого – каждая минута, что жизнь.

- Пусть посидит за решёткой лишнюю минуту и подумает, правильно ли он ею распоряжается. – Она, пошарив в ящике своего стола, достала зелёную – красные были давно уже не в моде – скатерть в выразительных пятнах институтского благосостояния, используемую в торжественных случаях редких собраний и заседаний, а также, чаще всего, на дружеских трапезах по случаю государственных, революционных и, особенно, религиозных праздников, цепляющихся друг за друга в непрерывную цепочку. Развернула, стряхнула пыль и крошки последнего праздника и накинула себе на плечи, скрепив под подбородком большой булавкой. Получилась вполне приличная судейская мантия, тем более что на казённых мантиях пятна всякого происхождения, в том числе и невидимые, не уступают числом и размерами. В очках, с гордо поднятой головой и в сногсшибательной мантии Мамма-мия была так строга и величественна, что у Викентия Алексеевича дрогнуло сердце: «Уволит!».

- Встать! – зычно рявкнул прокурор. – Суд идёт! – и все непроизвольно повскакивали со стульев прежде, чем осознали, какую команду выполнили. Надо сказать, что наши интеллектуальные интеллигенты, воспитанные на методично вдалбливаемых уроках патриотизма и почитания руководящего ядра, любые команды сверху не только выполняют рефлексивно сами, но и своих детей заразили административно-бюрократическими генами безоговорочного повиновения. Умные люди знают, что не выполнить команду – себе дороже. Лучше выполнить, а потом подумать, какую и зачем. Судьи заняли свои места, и последовала самая лучшая школьная команда: - Садись! – Один прокурор не знал её и остался стоять. – Ваша честь! – почтительно обратился он к мантивумен. – Позвольте приступить к изложению обвинения?

- Позволяю, - милостиво махнула рукой судья, - но имейте в виду, что на всё про всё у вас не более 40-ка минут до обеда.