И на вражьей земле...

Поэтому, поболтав немного о том, о сем и разузнав о судьбе некоторых общих знакомых, она стала взахлеб рассказывать Мошковскому о том, как хорошо здесь в Одессе, какие роскошные условия для прыжков, как здорово у нее идут дела в школе и как довольно ее начальство. И что начальник школы просто встал на дыбы, когда ее хотели перевести в другую часть, и сумел ее отстоять.

Она слишком хорошо знала Мошковского и нисколечко не удивилась, когда он сам предложил ей любую должность в штабе формирующейся бригады на выбор.

О, конечно, это было бы здорово! И служить в бригаде под его командованием она готова на любой должности. Но… Вряд ли ее отпустят. Очень жаль, но она полагает, что начальник школы сумеет ее отстоять и на этот раз…

– Ну, это мы еще посмотрим! – разозлился Мошковский и повесил трубку.

Дело было сделано.

Через три недели, в начале марта, она уже была в Москве…

А еще через два месяца подразделения и части двухсотой Отдельной воздушно-десантной бригады особого назначения начали перебрасывать на Дальний Восток. Бульшая часть имущества и личного состава пошла по железной дороге литерными составами.

А в конце мая подошла очередь и штаба бригады. Его должны были перебросить в Читу на тяжелых бомбардировщиках ТБ-3.

И все было бы хорошо. Но сначала отправку задержали на неделю. А потом и вовсе поменяли аэродром назначения. По каким-то стратегическим соображениям, суть которых до старшего лейтенанта Серебровской никто доводить не собирался, новым местом дислокации сотой бригады был определен город Благовещенск Амурской области.

В середине июня три огромных четырехмоторных тяжелых бомбардировщика ТБ-3 со штабом Отдельной воздушно-десантной бригады на борту, преодолев за четверо суток почти пять тысяч километров и сделав несколько промежуточных посадок, приземлились в Чите…

– Пономарев, к вам посетитель! – в двери палаты выздоравливающих Читинского окружного военного госпиталя просунулась голова дежурной медсестры.

Владимир поднялся из-за столика с недоигранной шахматной партией. Кто бы это мог быть? Может, кто-нибудь из полка пролетом?…

– А доигрывать кто будет! – запротестовал, хватая его за рукав больничного халата, Витька Петров, лейтенант-сапер, старожил их палаты, уже больше месяца лечивший пробитое в майских боях плечо.

– Доиграй за меня, – попросил одного из зрителей Владимир и вышел в коридор.

Хорошо, что у коридоров есть стены.

Потому что, если бы не стенка, к которой он прислонился, сидеть бы ему на полу. Потому что перед ним в наброшенном на плечи белом халате стояла Она!..

– Наташа… – прошептал он внезапно охрипшим голосом.

– Здравствуй, – сказала она.

А потом они стояли во дворе, под деревьями, и просто держались за руки.

Наверное, она что-то говорила ему, потому что он видел, как шевелятся ее нежные розовые губы, но ничего не слышал.

Он смотрел в ее глаза и тонул в них, словно опускаясь в какую-то бездну, и никак не мог утонуть до дна, потому что дна у этих глаз не было. А она смотрела на него, и голова у нее кружилась, как от вальса…

А потом его позвали на перевязку. Владимир отмахнулся, не глядя. Но Наталья вдруг с ужасом вспомнила, что ее давно уже ждут на аэродроме, потому что нужно лететь дальше. Потому что в Чите была всего лишь промежуточная посадка, и она отпросилась у Якова Давыдовича в город всего на пару часов.

И тогда они поцеловались.

Это был первый настоящий поцелуй в его жизни. Как, впрочем, и в ее жизни тоже. И длился он целую вечность… Но все-таки окончился безжалостно быстро.

– Я люблю тебя… – прошептал он. Словно ветер прошелестел в высоких сосновых кронах. – Очень…

– Я люблю тебя… – прошептала она. Словно эхо проплыло над прозрачным лесным озером. – До свидания…

И убежала. На аэродром. Потому что пора было лететь дальше. А он остался в госпитале… Но ненадолго. Только для того, чтобы получить документы и обмундирование. Потому что теперь ему в Чите действительно больше нечего было делать. А долечиться можно и в полку…

Глава 9. «И летели наземь самураи…»

Халхин-Гол, 22 июня 1939 г.

Майор Глазыкин, увидев младшего летчика Пономарева на Тамцаг-Булакском аэродроме, только вопросительно приподнял бровь.

Владимир откозырял и доложил о прибытии, протянув комполка справку из окружного госпиталя:

«СПРАВКА

Дана мл. л-ту ПОНОМАРЕВУ Владимиру Ивановичу

В том, что он находился на излечении с 5 июня 1939 г. по 20 июня 1939 г. по поводу контузии и касательного ранения правой височной части головы без повреждения кости.

Выписывается в 22-й ИАП по выздоровлении.

Начальник окр. военного госпиталя ЗабВО военврач 1 ранга ГОФМАН

Начальник 1-го хир. отделения военврач 3 ранга РЕВА»…