И на вражьей земле...

Тринадцатого перед рассветом первый батальон двухсотой отдельной воздушно-десантной бригады особого назначения десантировался с парашютами в нескольких точках на окраине города. Стремительным ударом десантники захватили аэродром и мосты через Сунгари. Охрана серьезного сопротивления оказать не успела и была безжалостно перебита. Перерезав стратегическую Китайско-Восточную железную дорогу, батальон выполнил свою главную задачу. После чего взял под охрану аэродромные запасы топлива и ангары с самолетами, а частью сил захватил радиостанцию, водонасосные станции и склады вооружения. При этом один взвод сразу же был выделен на охрану советского консульства…

Кроме того, были разгромлены штабы японских войск, дислоцированных в городе, в том числе штаб Военной Сунгарийской речной флотилии. При этом удалось арестовать ее командующего, пожилого китайца в звании генерал-лейтенанта, который, похоже, страдал бессонницей и на свою беду задержался в штабе…

Второй батальон десантировался посадочным способом через час после первого. Были захвачены вокзал, почта, телеграф и телефонная станция, а также склады с продовольствием… Управление бригады и третий батальон прибыли днем…

В районе аэродрома, опираясь на уже имеющиеся доты, десантники приступили к созданию нового оборонительного рубежа. С помощью мобилизованного местного китайского населения, само собой…

Вскоре на аэродром прибыл советский консул, вместе со спешно сформированным отрядом самообороны, под командованием штатного сотрудника соответствующих органов и по совместительству советника по культуре.

В Харбине жило и работало более трехсот советских граждан. Майор Мошковский приказал выдать всем военнообязанным мужчинам винтовки, патроны и гранаты с захваченных складов и сменил ими десантников на ряде второстепенных объектов.

Но, как оказалось, людские резервы на этом еще далеко не были исчерпаны. В Харбине жило очень много русских эмигрантов. Причем, большая часть из них здесь и родилась. В семьях бежавших когда-то из Советской России, обманутых белыми генералами и атаманами казаков. А кое-кто жил в Харбине еще с дореволюционных времен. Многие молодые юноши и девушки с энтузиазмом предложили свою помощь, свалившимся на них с неба землякам.

Военком, отлично понимая, как мало у них шансов продержаться в глубоком тылу противника в одиночку, махнул рукой на классовую чуждость этой молодежи. А, впрочем, они ведь были русскими людьми! И почему бы им не искупить вину своих отцов и матерей перед Родиной своей русской кровью?

Только начальник особого отдела бригады резко возражал против создания народного ополчения из этих недобитков. Тогда Мошковский предложил ему взять взвод и самостоятельно организовать имеющимися силами захват и оборону Харбинской тюрьмы, жандармского и полицейского управлений, городской управы, банков, военного госпиталя и больниц, продовольственных складов и пекарен.

Крыть было нечем. И лейтенант унялся. Пообещав самому себе повнимательнее присматривать за майором… И, если что… Незамедлительно принять в его отношении необходимые меры.

Яков Мошковский не хуже своего военкома понимал, что шансы продержаться до подхода помощи у бригады не велики. Хотя смертником себя и не считал. Умирать он пока не собирался. Он собирался повоевать с самураями как следует!

Впрочем, смерти он не боялся. По разным причинам…

Во-первых, когда-то он летал на таких хрупких аппаратах, что иначе как смертником в глазах простых обывателей и не являлся. Потому что стал пилотом еще в двадцать третьем году. Во-вторых, у него уже более пятисот прыжков с парашютом, в том числе затяжных и особой сложности. И это тоже о чем-то говорит. В-третьих, когда он искал экипаж Леваневского, то полярной ночью в одиночку ходил очень далеко за Северный полюс, рискуя повторить его судьбу. Хотя Сигизмунда так и не нашел. И, в-четвертых, на совести у Якова была гибель товарищей в той нелепой катастрофе в мае прошлого года под Архангельском.

Он тогда не сумел справиться с машиной… Потому что перед этим не спал ночь и очень весело провел время в дружеской компании.

В то утро, когда он оторвал свой верный «СССР Н-212» от взлетной полосы, вдруг сдал один из четырех моторов. Он прибавил оборотов остальным, но не сумел выдержать линию взлета, ударился шасси об отвал какой-то траншеи и пробил бак. Самолет при этом подпрыгнул и, пролетев сотню метров и загоревшись, упал в реку.

При ударе его выбросило на плоскость… Горели бензобаки. Он открыл задний люк и стал помогать выбираться пассажирам. И вроде все выбрались. А потом оказалось, что выбраться-то выбрались, а вот доплыть до берега в меховых комбинезонах и унтах смогли не все…

Герой Советского Союза Михаил Бабушкин не смог. Потому что в недавней аварии сломал обе ноги, и Яков должен был его доставить в Москву. А когда самолет упал в реку, Бабушкин еще два ребра сломал, как потом определил патологоанатом, осматривая его тело.

Яков сам вытащил Михаила из воды. Но было уже поздно…