И лучшие слова навек пребудут с нами…

Елена Минкина-Тайчер И лучшие слова навек пребудут с нами…

Прости, мой давний нежный друг, за светлый круг и все былое,
За май, за то, что недосуг сказать единственное слово,
Одно в любые времена, что между прошлым и забвеньем
Такая тонкая стена прочна и лучшие мгновенья
Неотличимы ото сна.

Художественное электронное издание

Оформление – Валерий Калныньш

«А еще прости за легкость речи, пусть себе летит…»

А еще прости за легкость речи, пусть себе летит
Памяти и вечности навстречу сотканный мотив –
Лодка без весла, огонь случайный без угля и дров, –
Пусть горит светло и беспечально, как сама любовь.

Загадай безделья и покоя
На закате дня.
Легкою безоблачной строкою
Помяни меня.

«Умолкнуть на века, забыться, умереть…»

Умолкнуть на века, забыться, умереть…
Не разводи огонь ненужного прощанья,
Когда саднит ладонь ожог воспоминанья,
И боль уже глуха, и нечему гореть.

Но только синева, и облака, и ранний
Закат, и тишина, и музыка слышна,
И лучшие слова навек пребудут с нами,
Слова и имена. Слова и имена.

И снова унесет, светла и холодна,
Знакомая волна, случайное касанье
Струны и тишины, и легкое дыханье
Вернется. И весна. И музыка слышна.

«Загляни мне, Господи, в душу, как в окно…»

Загляни мне, Господи, в душу, как в окно,
Горечью и гордостью светится оно,
Не бранила попусту, обнимала всех,
Отпусти мне, Господи, этот грех.

В полночь за оградою поднимают нож,
Карты не раскладывай, звезды не тревожь,
От роду положены каждому года.
Погадай мне, Господи, погадай.

Не боюсь ни холода, ни коротких лет,
Под небесным пологом нелюбимых нет,
Но смиренно горести не могу принять,
Попеняй мне, Господи, попеняй.

Одарила молодость косами на грудь.
Запрокину голову, разгадаю путь,
Дай мне по-над пропастью весело пройти,
Посвети мне, Господи, посвети.

«Мандарины устали от жара и просят напиться…»

Мандарины устали от жара и просят напиться,
Все деревья вздыхают с утра, и веселая птица
С ярко-синим, как отблеск свободы, рисунком на крыльях
Тоже просит воды, все устали-устали-устали от пыли.

Так просили дождя позабытые светлые предки,
Так молили у неба пощады, но предал их, предал
Тот единственный, древний, навеки любимый и жуткий,
И стращал, и казнил, и детей не щадил. И детей почему-то.

Этот ливень ночной, долгожданный, внезапный, весенний,
Одарил в декабре, нашептал новых слов утешенья.
Среди новых смертей в ненадежном, как вера, столетье
Всё идем и поем, и рожаем детей, и смеемся, как дети.

«Краснеют ягоды. Жара. И чары общего безделья…»