И королевство в придачу 2

Потом обоз перебрался в более подходящее для ночлега место, и суматошный день закончился неторопливым поеданием вареной гороховой каши, щедро задобренный большими кусками копченного мяса. Правда, столь неожиданная щедрость очень быстро нашла объяснение. Горох упарился быстро, а мясу, для съедобности надо было млеть еще пару-тройку часов. Поэтому, прежде чем хлебать кашу, его старательно выловили из казана и оставили на завтра. А вместо него всем выдали по краюхе хлеба и ломтю нежного, розового сала. Так что в целом приправленный свежим воздухом ужин удался на славу. Уплетали — за ушами трещало, и только ложки иной раз глухо сталкивались, словно тренировочные мечи. Пока дружно не заскребли по дну пятиведерного казана...

* * *

Истома… Как много в этом слове для сердца…

Казалось бы, ну что хорошего может быть в усталости? Умаялся, пока от офиса до метро дочапал… взопрел, пока в битком набитом вагоне ехал да лифтом на четвертый этаж поднимался… ввалился в квартиру, упал на диван… можно поперек — и лежишь полуживой, не в состоянии не только до холодильника доползти, чтобы пивком или сидром освежиться, а даже до пульта от кондюка дотянуться. Кошмар!!! Как вспомню ужасы городской жизни, так дрожь по телу табуном мурашек!

Другое дело здесь. Не спорю, день выдался суматошный. Зато как здорово сейчас! Лежишь кверху чревом… набитым до отвала… смотришь на звезды, наслаждаешься отдаленным звоном комариного пения… Благодаря брошенным на угли каким-то травкам, не знаю как к животным, а к людям ночные певуньи не лезут. Лепота…

И разговоры струятся такие же неспешные и вялые, будто дымок над угасшим костром. Как обычно, ни о чем. Хотя, если уметь слушать, то в коротких историях: о жене мельника или о том, как цыгане давеча лошадей свести хотели, да дед Аким вовремя до ветру выйти сподобился; можно кое-какие сведения почерпнуть.

К примеру, из тех побасенок я узнал, что после развала Империи не все населенные пункты захапала себе новая знать. Несколько больших городов, имеющих права на самоуправление, так и остались независимыми. У общества хватило ума не идти под чью-то руку и денег — на ополчение. Так что шустрые и воинственные соседи, возложившие на себя баронские короны да графские венцы, пообломав клыки, вынуждены были подписать с ними пакты о ненападении и содружестве.

Веры тем пергаментам особой не было. Но сотня хорошо вооруженных стражников скрепляла договора не хуже, а то и лучше, подписей и печатей.