И как ей это удается?

Волей-неволей отмечаю, что наряд Хлои-Зои скорее подходит для провинциального девичника, нежели для детского шоу морозным февральским утром. Юная леди облачена в тугую апельсиновую безрукавку с блестящей аппликацией «НРАВИТСЯ?» на компактных, но игривых полушариях. С каких это пор в ведущие детских шоу берут откровенных лолиток?

— Ричард! — Да?

— Бен все время с собой забавляется. Ему же всего годик. Не рановато? По-твоему, это нормально?

Рич и бровью не ведет в мою сторону.

— Лучшего развлечения для мужчины пока не придумано. Везет парню, впереди целая жизнь на удовольствие. Бесплатное к тому же. — Склонив голову набок, он отвечает бурундучьей ухмылке Хлои-Зои такой же гримасой.

Оборачиваюсь на вопль экстаза за спиной. Бен дополз до холодильника, открыл нараспашку и теперь опустошает бутылку сока в мои туфли. Сок черной смородины брызжет во все стороны. Ныряю в кухню, пытаясь остановить сокотечение по примеру умелой сестры Хэтуэй из телевизора. Нужны бумажные полотенца! Полотенец нет. Бен плещется в фиолетово-глюкозной луже и верещит, когда я, подцепив его за воротник пижамы, сую под кран.

Интересуюсь у мужа, почему нет бумажных полотенец, при том, что я трижды — трижды! — подчеркнула их в списке необходимых покупок еще в пятницу. Выясняется, что Рич не нашел требуемую марку полотенец, а спросить у продавца постеснялся.

— Ничего не понимаю.

— Видишь ли, Кэти, некоторые слова мужчина произнести просто не в силах, и среди них — название твоих полотенец.

— Ты не можешь сказать «бумажные полотенца „Пушистый котенок“»?!

— Вслух? Ни за что!

— Черт возьми, почему?

— Не знаю. Зато точно знаю, что скорее проглочу этого самого котенка. Да мне даже слышать эти слова…

Ричард театрально содрогается и переключается на Хлою-Зою, с немым призывом к сочувствию заглядывая в шоколадно-пуговичные глаза нимфетки.

— Да, но теперь мы остались без бумажных полотенец, а на кухне, если ты не заметил, всемирный потоп!

— Вижу, но что я мог поделать? Я же не знал, сгодится «Трехслойная впитывающая мягкость» вместо твоих «котят» или нет. — Он издает лосиный рев. — Ну не могу я, Кейт! И не проси.

— Любопытно бы узнать — на будущее, — какие еще слова мужчина не в силах выговорить?

Порядок не запомнила, но список таков: «Туалетный утенок», «Лесная свежесть», пряный аромат, рыбное филе, половник, «Уош энд Гоу», депи-лятор, заварной крем, прокладки.

08.01

Надо бежать. Сегодня важнейшая презентация. Что называется, пан или пропал: шанс поразить боссов профессионализмом, небывалым знанием рынков и т.д. Стираю черносмородиновую лакировку с туфель, оставляю Поле записку с просьбой купить бумажные полотенца и — РАДИ БОГА — отдать «Белоснежку» в видеотеку. Боюсь, прокат этой кассеты обошелся нам дороже, чем Уолту Диснею — съемки мультика. Хватаю сумку, шлю воздушный поцелуй смородиновому Бену, который кидается ко мне, как Дэниэл Дэй-Льюис в сцене прощания с Мадлен Стоу в «Последнем из могикан».

— Мам, «кретинный двигатель» — что такое? — На пути к двери возникает Эмили.

— Не знаю, радость моя. Удачного тебе дня. Пока.

15.26

Презентация в полном разгаре. Идет на ура. Директор-распорядитель, сэр Эласдэр Кобболд, только что высоко оценил мое понимание проблем европейской интеграции. Лондон, будто сложенная из кубиков «Лего» деревенька, раскинулся под окнами конференц-зала «ЭМФ» на семнадцатом этаже, и на один головокружительный миг я чувствую себя владелицей всех тех миллионов, о которых идет речь в моем обзоре.

Заключительную часть прерывает чей-то кашель. Селия Хармсуорт маячит у двери, проделывая фокус, который неизменно помогает изображающим скромность особам попадать в центр внимания.

— Прошу прощения, Робин, — с жеманной улыбочкой выдыхает она. — У охраны в вестибюле возникли проблемы с каким-то пьянчужкой…

Робин Купер-Кларк вскидывает бровь:

— А мы при чем, Селия?

— Дело в том, что он назвался отцом Кейт.

6 Знакомьтесь: мой папа

Характер наших с папулей встреч за двадцать лет не сильно изменился. Месяцами от него ни слуху ни духу, если не считать отчетов моей сестры о родительских скандальных дебошах и недомоганиях, которые, по идее, приказали долго жить вместе с лордом Нельсоном: столбняк, цинга и тому подобная экзотика. Но в один прекрасный день, когда я и ждать-то перестаю, а ноющая боль в сердце стихает, на горизонте возникает папа и пускается в разглагольствования о нашем родстве душ, которого нет и в помине. Отец всегда путал сентиментальность с близостью. Для него я по-прежнему его маленькая девочка, хотя когда я в самом деле была маленькой девочкой, отцовские претензии ко мне требовали поистине женской силы. Теперь, когда я выросла, он ждет от «малышки» детского послушания и страшно злится, получая отпор. Бывает, он приходит навеселе — по нему не определишь, — но денег он просит всегда. Всегда.