И имя мне – легион

– Ты что, в РПГ не играл ни разу? Я вот, например, паладин. Или что-то вроде. Во всяком случае, отстаивать свою правоту я предпочитаю кулаками и молитвами. Вот только в этом месте они почему-то не действуют.

– А… – протянул я, по-прежнему ничего не понимая. – Целитель. Вроде как.

– Понятно… А у тебя знакомые волшебники есть? Ну или хоть кто-то, кто может помочь? Инквизиторы, маги, вампиры, оборотни, да хоть Баба-яга в ступе?

Я от услышанного впал в ступор. Нет, в то, что все вышеназванные существа имеют место быть не только в легендах, я верю процентов эдак на девяносто. Благо есть причина. Но в то, что у меня среди них могут быть знакомые… Хотя, черт его знает, может, и есть, я же не орал направо и налево о своих способностях. Интернет-форумы не в счет, там, если покопаться, владык бездны на сайт как минимум трое найдется да еще плюс демиургов парочка.

– Значит, нету, – правильно истолковал мое молчание Вася. – Жаль.

– А тебе зачем? – спросил я.

– Да знаешь, как-то не очень хочется помирать на алтаре, – признался мне паладин, – но, похоже, придется.

– А мы на алтаре лежим? – удивился я, заподозрив, что самое худшее еще впереди.

– Нет, мы вокруг, – заверил меня Вася. – На самом алтаре, думаю, будет лежать этот хренов некромант. А ты вообще как к нему попал?

– Не знаю, – сознался я. – Я проводил ритуал, пытался разобраться со своими способностями, и тут какой-то полупенсионер грузинской наружности появился прямо у меня за спиной. А потом все. Финиш. И нос очень болит.

– А я по глупости попался, – пожаловался на судьбу паладин. – Почуял я, что из одного дома смертью и болью тянет так, словно это не маленький особнячок, а громадный концлагерь. Ну и пошел разбираться, что да как. Кастет и травматик взял, косуху с противоударной прокладкой надел, силу Господа призвал и через забор перелез. А дальше меня во всем моем прикиде как шибанет током! Очнулся я уже здесь, когда этот чернокнижник остальных крепил.

– Остальных? – удивился я. – Так нас здесь много?

– Много, – раздался третий голос, женский, но не тот, что плакал.

– О, нашего полку прибыло, – обрадовался паладин. – А ты кто, о прекрасная незнакомка?

– Лена, – представилась неизвестная. – Гот. И предупреждаю сразу, никого позвать на помощь без телефона не могу, хотя очень хотела бы. Меня поймали, когда я по кладбищу гуляла. Кто ловил, не помню, но я тогда не одна была, а с компанией человек в десять, так что просто так оглушить меня было бы затруднительно.

– А может, ты все-таки не гот, а некромант? – улыбнулся я. – Как я посмотрю, в этом зале неустановленное лицо грузинской наружности собирает исключительно волшебников и им подобную публику.

– Не, я немножко оборотень, – возразила девушка. – А тот тип, что нас тут собрал, никакой он не грузин, а итальянец.

– Откуда знаешь? – удивился паладин. – И как можно быть немножко оборотнем?

– Превращаться целиком я не умею, а вот маникюр иногда у меня отрастает такой, что камни царапает, да и прикус по полнолуниям ощутимо меняется. Хорошо хоть шерсти по телу нет. Ну еще намерения животных хорошо понимаю, – поделилась своей тайной невидимая собеседница. – А что это итальянец, я уверена, в Европу с родителями как-то ездила. Так что сицилийца от выходца с Кавказа отличу.

Плач усилился. Та, которая его издавала, кажется, была где-то слева, но точно не поручусь. Звуки, разносящие в гулком помещении, были странными. Как бы и членораздельными, но как бы и не очень.

– Вась, – окликнул я паладина, – а кто это плачет?

– Ведьма это, – откликнулся парень, – она в сознание еще раньше меня пришла и чернокнижника проклясть пыталась.

– Ну и?

– Ну он ей язык и обрезал.

– Как «обрезал»? – воскликнула Лена.

– Чик, и все, – мрачно сказал паладин.

– А ты откуда знаешь? – удивился я. – Ты можешь головой вертеть?

– Могу, – подтвердил паладин. – Меня иначе, чем вас, заковали, я не лежу, а сижу.

– Освободиться сможешь? – быстро спросила готка.

– Уже нет, – ответил нам новый голос, принадлежавший, судя по неизвестному мне акценту, человеку, чья родина была где-то далеко. Например, на знаменитом полуострове в виде сапожка.

Вслед за этим раздался сдавленный хрип, какое-то бульканье и подозрительное журчание.

– Прощай, целитель, – севшим голосом произнес Василий, – ты у него следующий.

– В каком смыс… – попытался переспросить я, и тут мне в горло вонзился нож.

Боль была адская. Я вообще боли боюсь. Способность соображать улетучилась с первыми струйками драгоценной крови, стремительно утекавшей через громадный разрез. Меркнувшим сознанием я кое-как осознал, что это все. Конец. И последней моей связной мыслью стало обиженное детское: «Не хочу!»