И грянул гром… (Том 4-й дополнительный)

Оригинален и стал вехой в развитии научной фантастики рассказ «Слэн» (1940 г.) — о мутантной расе слэнов-суперменов, людей с двумя сердцами, обладающих способностью читать мысли, но преследуемых нормальными людьми. Рассказ ведется от лица христоподобного девятилетнего «слэна» Джомми Кросса, родителей которого убили, а сам он борется за спасение. «Слэн» написан с глубоким психологизмом и драматизмом и насыщен научными предвидениями, в том числе об использовании атомной энергии.

В 1941 году появился рассказ «Заколдованный круг» («Качели») о человеке, который на машине времени отправился в эпоху, предшествующую сотворению вселенной, и по пути собрал так много энергии, что ее высвобождение при прибытии машины в момент назначения привело к «большому взрыву», породившему вселенную. В этом рассказе впервые упоминается Оружейная Лавка, ставшая стержнем ряда последующих произведений писателя.

А. ван Фогт не чужд мистическому, и мир будущего он видит отнюдь не либеральной идиллией. Он не раз проявлял восприимчивость к тем концепциям, которые допускали возможность коренной метаморфозы реальности. С энтузиазмом стал пропагандистом идей о неаристотелевских системах логики и общей семантике, затем — концепции об умственной сущности зрения и, наконец, увлекся пресловутой «сайентологией».

Более десяти лет писатель всю свою энергию посвящал популяризации этих псевдонаук и переделке своих ранних произведений в их духе.

Увлечения А. ван Фогта и разделяемые им идеи неотделимы от его творчества. Вера в «богоподобность», в ту искру всемогущества человека, которую можно раздуть в космическое пламя, если искать и лелеять ее, проходит красной нитью и через его рассказ «Вечный эрзац».

ВЕЧНЫЙ ЭРЗАЦ

Грейсон снял наручники с запястий и лодыжек молодого человека.

— Харт! — позвал он хрипло.

Тот не шевельнулся. Грейсон помедлил, а потом в сердцах пнул его ногой.

— Послушай, Харт, черт бы тебя побрал! Я тебя освобождаю — на тот случай, если вдруг не вернусь.

Харт не открыл глаз, не выказал никаких признаков того, что почувствовал удар. Он лежал совершенно неподвижно, но тело было мягким, неокостеневшим — он был жив. Лицо отсвечивало мертвенной бледностью, черные волосы слиплись от испарины.

Грейсон снова заговорил:

— Харт, я пойду искать Молкинса. Он собирался вернуться через сутки, а прошло уже четверо.

Ответа не последовало, и Грейсон повернулся было, чтобы уйти, но опять помедлил и сказал:

— Харт, если я не вернусь, ты должен понять, где мы находимся. Мы на новой планете, ясно? Нам никогда не доводилось бывать здесь раньше. Наш корабль потерпел аварию, и мы трое спустились на спасательном аппарате. Нам необходимо горючее. За ним пошел Молкинс, а я теперь иду на его розыски.

Фигура, лежащая на койке, оставалась неподвижной. Грейсон медленно, будто преодолевая внутреннее сопротивление, направился к двери, вышел и двинулся ж видневшимся вдали холмам. Он ни на что не надеялся.

Три человека очутились на неведомой, лишь богу известной планете, и один из этих троих был тяжко болен: им овладело буйное помешательство.

Грейсон шел, изредка с удивлением поглядывая по сторонам. Пейзаж был очень похож на земной: деревья, кусты, трава, вдали — горы в голубоватой дымке. Это было тем более странно, что Грейсон отчетливо помнил: когда они сели на эту планету, ему показалось, что она безжизненна, бесплодна, безатмосферна.

А теперь легкий ветерок касался его лица. В воздухе чувствовался запах цветов. Он увидел птиц, порхающих среди деревьев, и раз даже послышались звуки, удивительно напоминавшие пение жаворонка.

Он шел весь день. Следов Молкинса нигде не было. Не попалось на пути ни одного жилища — признака цивилизованной жизни.

Начало смеркаться. Вдруг Грейсон услышал как женский голос зовет его по имени.

Вздрогнув, он обернулся. Перед ним стояла мать. Она выглядела гораздо моложе, чем он помнил ее в гробу, когда она умерла восемь лет назад. Мать подошла и строго сказала:

— Билли, обуй галоши.

Грейсон посмотрел на мать, но не выдержал, отвел глаза. Не веря в истинность происходящего, он подошел к ней и дотронулся до нее. Мать взяла его за руку — пальцы были живые, теплые.

— Поди скажи отцу, обед готов, — сказала она.

Грейсон высвободил руку, отступил и огляделся вокруг. Они с матерью стояли на пустынной, покрытой травой равнине. Вдалеке блестела серебристая полоска реки.

Он повернулся к матери спиной и зашагал прочь. Сумерки сгущались, Когда он оглянулся, на том месте уже никого не было. Зато рядом с ним шагал мальчик. Сначала Грейсон как-то не заметил его, но теперь он украдкой бросил взгляд на своего спутника.

Это был он сам в возрасте пятнадцати лет.

Стало почти совсем темно, но он успел разглядеть и узнать второго спутника, появившегося рядом с первым. Это опять был мальчик. Он сам, в возрасте одиннадцати лет.

«Три Билла Грейсона», — подумал Грейсон. Он дико захохотал, потом бросился бежать.