...И грянул гром

Вкратце и в то же время не пропустив ни одной более-менее важной детали, Голованов пересказал об утреннем визите майора в штатском и старшего лейтенанта милиции, которых морально поддерживали два автомата Калашникова, и, когда он закончил, явно удовлетворенный этим рассказом Дронов кивнул им.

— И все-таки… — потребовал Голованов. — Что за тайны мадридского двора?

— Да в общем-то никаких тайн нет, — лейтенант пожал плечами. — Просто этой ночью был убит резидент азербайджанской наркоторговли в Краснохолмске по кличке Бай. Настоящее имя — Мешади Джалал.

— Это, положим, мы уже знаем, — отозвался Агеев, сильно не любивший, когда его держали за примитивного исполнителя, который должен знать одну-единственную команду «Фас!» и работать только по ней. — А дальше-то что?

— Сейчас расскажу, — пообещал лейтенант, которому, судя по всему, вполне импонировали москвичи. — Насколько нам известно, до последнего времени Бай и Ник, то есть наш Николай Похмелкин, еще как-то уживались друг с другом, однако в конце концов наступил тот самый момент, когда два медведя не смогли ужиться в одной берлоге, и как итог…

Слушая Дронова, Голованов верил и не верил лейтенанту.

Два убийства в Москве, а теперь и краснохолмская заказная мокруха, последствия которой могли быть самыми непредвиденными…

Николай Похмелкин, сын вице-губернатора области, являлся прямым, если даже не ведущим партнером владельца московской «Аризоны» по наркобизнесу, и если он решился на столь рискованный шаг, как убийство азербайджанского резидента, во что было трудно даже поверить, то… За этим самым «то» пока что стоял знак вопроса, ответ на который мог лежать в плоскости визита в Краснохолмск Вассала и сына Марины Чудецкой. Хотя решение этого вопроса могло быть совершенно иным, более простым и чисто местечковым, однако Голованов не упускал и этот вариант. Ему было глубоко наплевать на Вассала, но вот что касается сына Марины…

— А вы уверены, что убийство Бая дело рук Похмелкина?

Лейтенант пожал плечами:

— Сейчас по этому делу работает следствие и назвать заказчика, как, впрочем, и киллера, видимо, удастся не сразу, хотя я лично сильно сомневаюсь, что прокуратура сможет это сделать, однако мы также не сомневаемся, что в этой мокрухе более всего был заинтересован Похмелкин-младший. Как, впрочем, и те люди, которые приказали произвести шмон в вашей гостинице.

«Мы — это региональное управление наркоконтроля, — подумал Голованов. — А кто же тогда „те люди“, о которых упомянул лейтенант?»

О чем и спросил Дронова.

— Да как вам сказать… — замялся Дронов, которому, видимо, не очень-то хотелось перетряхивать перед москвичами грязное краснохолмское белье. — Вы, пожалуй, и без меня уже догадались, что под кланом Похмелкиных ходит едва ли не половина краснохолмской милиции, однако не знаете того, что и Баем в свою очередь было прикуплено немало ментов. Особенно в тех отделениях, которые расположены на тех же территориях, что и рынки города.

— И кому-то из них было приказано прочесать отель, принадлежавший Похмелкину? — подсказал Агеев.

Дронов вздохнул, покосился на безмолвно вопрошающего Ильича, голову которого отмыли от голубиных отметин в связи с праздником Седьмого ноября, и утвердительно кивнул:

— Совершенно точно. Думаю, сейчас начнутся два следствия: одно официальное, со стороны прокуратуры, а другое будут вести люди Бая. И если они смогут выйти на исполнителя и заказчика, то, сами понимаете…

— Война?

— Не думаю, местная власть не позволит. Но что может пролиться еще много крови, в этом я лично не сомневаюсь. — Он помолчал и продолжил свою мысль: — И поэтому, думаю, придется форсировать нашу с вами операцию.

— Чтобы нейтрализовать Похмелкина?

— Не только нейтрализовать, но и арестовать.

— В таком случае еще раз о войне между Похмелкиным и Баем, — потребовал Голованов.

— О войне?.. Да в общем-то и войны, как таковой, до сегодняшнего дня не было. По крайней мере, до того момента, когда Похмелкин, уже вполне оперившийся, расширил производство экстези, и Бай со своими людьми стал мешать ему на краснохолмском поле. Кто-то из них должен был круто изменить политику в наркоторговле или же уйти с этого рынка. Бай не мог себе этого позволить в силу того, что в разработку краснохолмского поля было вложено слишком много сил, времени и денег, к тому же за ним стоит довольно могущественный клан наркопроизводителей, которые не простили бы своему резиденту подобной уступки, а что касается Похмелкина…

Он вздохнул и развел руками. Впрочем, и без слов все было ясно. Похмелкин-младший был и остался сыном своего отца, и свою область, не говоря уж о самом Краснохолмске, он действительно считал своей собственной вотчиной. И уже из этого можно было делать определенные выводы. Выводы сделал Агеев. Причем такие выводы, которые заставили мгновенно насторожиться Голованова.