И грянул гром

Очень редко мужчина находит в одной женщине и друга, и любовницу, но с Канди это было возможно. Он же для нее являлся воплощением идеального мужчины.

Он рассказал ей о Майкле и о странной связи между ними.

Он рассказал ей о Дирке и поделился своими опасениями.

Он рассказал ей о войне и о том, что будет делать, когда она кончится.

Он рассказал ей о Львином холме и акациях.

Только об одном он не мог рассказать ей — о Рут и о мужчине, который был ее мужем.

Глава 39

Через несколько дней Син с Соулом доложили о своем прибытии в ставке регионального командования. И хотя им не дали ордеров на постой, но и не возложили никаких обязанностей. Казалось, никто не интересовался ими. Друзьям было приказано ежедневно появляться в ставке, а потом они могли делать все, что хотят. Они вернулись в отель Канди и проводили время за игрой в бильярд, карты, за едой, выпивкой и болтовней.

Через неделю такой жизни Син стал сам себе напоминать племенного жеребца. Даже манной небесной можно пресытиться. И поэтому, когда Канди попросила сопровождать ее на обед и прием в честь лорда Китченера, отмечавшего свое назначение главнокомандующим армией Южной Африки, Син с радостью согласился.

— Ты выглядишь божественно, — сообщила ему Канди, когда он вошел в ее номер люкс через замаскированную дверь, связывающую его спальню с этой комнатой в викторианском стиле. Когда она показала ему маленькую незаметную панель и продемонстрировала, как при нажатии на нее дверь бесшумно скользит в сторону, Син поборол желание узнать, сколько мужчин помимо него знает эту тайну. Глупо было возмущаться по поводу бесконечного количества гостей Канди, научивших ее всем тем пикантным штучкам, которыми она теперь радовала его.

— И ты выглядишь не так уж плохо. — На ней было шелковое голубое платье под цвет глаз и бриллиантовое колье.

— Как ты галантен! — Она подошла к нему и пригладила шелковые лацканы его нового фрака. — Я бы хотела, чтобы ты надел медали.

— Но у меня нет медалей!

— Как же так, они должны быть! Ведь ты столько раз был ранен!

— Прости, Канди. — Син усмехнулся.

Иногда и она оказывалась не самой умной женщиной на свете. Канди была старше его на год, но ее кожа и волосы были прелестны, хотя большинство женщин так быстро утрачивают свежесть молодости.

— О'кей! И без медалей ты будешь самым импозантным мужчиной на вечере.

— А ты — самой очаровательной девочкой!

Экипаж сворачивал с улицы Комиссаров к «Грандотелю». Син, откинувшись на мягкую, обитую блестящей кожей спинку, стряхивал пепел с дорогой крепкой сигары. Бренди, выпитый до отъезда, приятным теплом разлился по телу. Голову приятно кружил запах лавровишневого лосьона, а легкая рука Канди поглаживала его ногу.

Он был наверху блаженства, слегка подтрунивая над болтовней Канди и выпуская дым сигары, доставлявшей ему почти детскую радость. Когда экипаж, мягко затормозив, остановился у входа в отель, он вышел и протянул руку Канди, ожидая, пока она разберется со своими юбками.

Пройдя мимо стеклянных дверей, услужливо распахнутых перед ними швейцаром, они оказались в холле. Здесь было не столь роскошно, как в отеле Канди, но тоже весьма мило. Под стать антуражу были и встречавшие. В ожидании главнокомандующего Син тихо представился его адъютанту.

Лорд Китченер был великолепен — холеный великосветский лев. Его рукопожатие было твердым и властным. На какое-то мгновение он задержал жесткий взгляд на склонившем голову Коуртни. Потом повернулся к Канди, и выражение его лица моментально смягчилась.

— Очень польщен, что вы пришли, мадам. — Лорд поцеловал даме руку.

Праздничная толпа, словно стая экзотических птиц, пестрела всеми цветами. Преобладала красная форма разведчиков и фузилеров, но встречалась и гусарская голубая, с золотыми аксельбантами, зеленая лесных отрядов и в яркую полосу шотландских стрелков. Поэтому черный фрак Сина казался довольно консервативным. Блестели медали и ордена, бриллианты и изумруды. А голые плечи красавиц пленяли матовостью, сравнимой с цветом слоновой кости.

Здесь собрался цвет Британской империи. А Британию можно было сравнить с самым большим деревом в лесу стран, принимавших участие в теперешней войне. Два века побед питали это дерево, двести миллионов человек были его корнями, которые вобрали в себя сокровища половины мира, а потом на кораблях отправляли их в серый город на берегу Темзы — сердце Туманного Альбиона. Все эти богатства служили цвету нации — тем самым мужчинам, чья неторопливая речь и вежливое безразличие делали их чопорными и высокомерными. За это их боялись и ненавидели те, кто делал все для их процветания.

Глядя на них, Син чувствовал, что душой он с теми голодными и оборванными людьми, которые, презирая смерть, защищают свою огромную коричневую землю.