И грянул гром

И он пошел назад, туда, к Соулу, в темноту. Они молча лежали рядом и ждали восхода солнца.

Глава 15

Темнота отступала с каждой минутой. Теперь отчетливо выступали верхние детали моста, правильные геометрические формы которых вырисовывались на фоне темных холмов. Потом густой кустарник и камни, поросшие блеклой травой.

Свет искажал расстояние, и от этого возвышенности казались далекими и не враждебными. Над рекой высоко парили белые цапли, их освещало солнце, и они казались посланцами света, золотыми птицами в царстве теней. Вместе с рассветом налетел и прохладный ветер, и его разговор с травой заглушил шепот реки.

Наконец солнце поднялось высоко и осветило армию республики.

Край светила показался над горизонтом, и яркий, умытый росой день вступил в свои права.

Син разглядывал в бинокль высоты. Он различал дым костров, на которых буры варили себе кофе.

— Как ты думаешь, они заметили нас? — поинтересовался Соул.

Син покачал головой, не отводя бинокля. Два маленьких куста и ширма из травы, сработанные ими за ночь, надежно скрывали разведчиков.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — повторил свой вопрос Соул. Судя по выражению лица Сина, ему казалось, что у друга что-то болит.

— Желудочные колики, — проворчал Син.

Скорей бы началось. Скорей бы все началось. Ожидание хуже всего.

Вдруг земля под ними задрожала, и Син почувствовал облегчение.

— Сюда идут войска. — Он встал и посмотрел вперед.

Единой колонной, следуя друг за другом через равные промежутки, войска быстро шли в наступление, из-за расстояния люди казались карликами, среди них отчетливо вырисовывались всадники, возглавлявшие каждую группу. Они подходили ближе и ближе, и Син видел, как поднимались и опускались их сжатые в кулаки руки, слышал шум и грохот повозок и крики командиров.

Сто пятьдесят лошадей тащили шестнадцать пулеметов. Сто человек обслуживали их. Но по сравнению с огромной равниной у Коленсо колонна казалась ничтожной.

Син присмотрелся и заметил пехоту, тоже шедшую аккуратными рядами. Сотни людей рвались вперед через равнину.

Внезапно он почувствовал дикое возбуждение. Армия должна сосредоточиться у той маркировочной линии, которую наметили они с Соулом предыдущей ночью, и они будут первыми переходить мост, впереди тысячной армии.

Но это было возбуждение, которого он никогда не испытывал раньше. Острое, резкое, приправленное перцем страха. Впервые в жизни Син узнал, что страх может вызывать приятные эмоции.

Масса вооруженных людей разместилась на коричневом поле — бессчетное число тех, кто должен выиграть или проиграть в этой игре со смертью. И он был одним из них, испуганным и ликующим.

Теперь они были близко. Он слышал их крики. Видел их лица, даже мог распознать их чувства…

Расстояние, отделявшее их, сокращалось с неимоверной быстротой.

Син оглянулся назад на неприступные высоты за рекой и прикинул расстояние. Скорее всего, две тысячи ярдов, дальнобойный выстрел. И все же войска шли вперед.

— Иисус Христос! Они сошли с ума? Соул тоже заметил опасность:

— Сейчас они должны занять позиции. Они не могут подойти ближе.

Но все же войско шло вперед. Казалось, раздаются раскаты грома, поднялось облако пыли, лошади рвались вперед, будто собирались порвать постромки.

— Их можно сбить выстрелами. Они должны остановиться, должны! — орал Син.

Наконец колонна стала расширяться, запасные пушки откатывали влево и вправо. Они рассредоточивались, чтобы встретить удары буров.

— О Боже! О Боже! — Син не мог опомниться, глядя на это. — Их разобьют.

Артиллеристы поднялись на стременах и, отклонившись назад, проверяли багаж. Капитаны спешились и поспешно занялись установкой орудий и наведением их на цель.

Пока люди суетились у орудий, нацеливая их на высоты, пока лошади становились на дыбы и возбужденно ржали, пока выгружали пушки и расставляли по местам, буры открыли огонь. Этому звуку не хватало мощи, это были раскаты войны, хоть и приглушенные большим расстоянием. Трава была достаточно густой, чтобы спрятать тех, кого задела пуля, а пыль — слишком тяжелой от росы, чтобы подняться в тех местах, где кто-то упал.

Ранило лошадь, она повалилась на бок и забилась, задевая копытами всадника. Двое мужчин поспешили, чтобы отвязать ее, но одному так и не удалось до нее добраться. Он неожиданно мягко опустился на траву, склонив голову. Упали еще две лошади, а одна, дико заржав, сорвалась с привязи и как сумасшедшая поскакала на трех ногах, передняя была перебита пулей, раздробившей кость выше колена.

— Уходите! — заорал Син. — Уходите, пока они перезаряжают ружья. — Но его голос не был услышан из-за раскатов выстрелов. Он не мог перекричать ругань и ржание раненых лошадей.

Послышался новый звук, и сначала Син не понял, что это такое, — словно град, стучащий по медной крыше, который потом перешел в стук сотен молотков, колотящих одновременно. Это был звук пуль, вылетающих из металлических ружей.