I follow you (СИ)

Я перевел взгляд на него, прекратив рассматривать лед на дне стакана, и выразительно вскинул брови, задавая немой вопрос: «Какого хрена?»

– Или ты пришел сюда за ощущениями? – он подвинулся ближе. – Это я устроить могу. Хочешь чего-нибудь покрепче?

– Минет не сделаю, – я снова сделал глоток, начиная сомневаться в правильности своей идеи прийти сюда. Алкоголь постепенно ударял мне в голову, и я надеялся, что глупые мысли покинут ее как можно скорее. Джордж засмеялся. Снова.

– Да нет, я об этом и не думал. Хочешь травки? – я перевел взгляд на него и увидел, как он широко улыбнулся, заметив мой взгляд. Он явно понял его как «да». В принципе, я действительно не был против. Уж раз в жизни я точно должен был попробовать. Я осушил стакан и повернулся на стуле к Джорджу, упершись рукой в свое колено. – Я знал, что ты хороший парень. Пошли.

Я встал со стула и направился вслед за Джорджем мимо сцены, зажмурив один глаз от громкого голоса солиста: «Он такой высокий и дьявольски красивый, он такой плохой, но он делает это так хорошо. Это только начало, а я уже вижу конец». О нет. Илья, отвали. Может, ты и высокий, но ты не дьявольски красивый.

Наверное, мне стоит перестать врать себе.

Я засунул руки в задние карманы джинс и свернул за Джорджем в туалет.

Я буду помнить тебя, стоящим в потрясающем костюме, любующимся закатом.

Закурить мне удалось не с первого раза. До этого я даже сигарету в руках не держал, что уж говорить о косяках. К тому же алкоголь постепенно начинал делать свое дело, и мои пальцы стали сделанными из ваты. Одно из не самых приятных последствий действия алкоголя на мой организм. Когда я затянулся, я не слышал ничего. Ни Джорджа, ни музыки, ничего. Я затянулся еще раз и выдохнул в сторону, закашлявшись. Перед глазами все покачнулось и поплыло куда-то вбок, но я упорно продолжал прижимать косяк ко рту, повторяя про себя: «Сделай хоть раз что-нибудь правильно». Не сказал бы, что курение травки в туалете второсортного гей-клуба, это правильный поступок. Но думать об этом не хотелось от слова вообще. Я ведь хотел забыться. Вот я и буду забываться.

К тому моменту, когда я докурил, Джордж словно уже был в прострации. Я посмотрел на него, закрыв на секунду глаза и ощутив головокружение, словно кто-то взял мой мозг, хорошенько сжал его, а после встряхнул.

Его руки в моих волосах, его одежда в моей комнате, и его голос – такой родной звук.

Я помотал головой, стараясь не слушать песню.

– Потрахаемся?

Джордж открыл глаза, глядя на меня с легким удивлением. Я стоял, упершись рукой в раковину и прикрыв глаза. Алкоголь и наркотики все же постепенно брали свое, затупляя чувство стыда (от которого, как я думал, я уже давно избавился). Я вскинул брови, склонив голову вбок, как меня уже через секунду сгребли в охапку и затолкали в первую попавшуюся кабинку.

– Ты пассив?

– В этот раз могу им быть, – в голове все расплывалось. Я всю жизнь был в активной позиции в сексе с мужчинами, но в те секунды я испытывал жесткую потребность получить член в задницу, который выбил бы из меня всю дурь, чтоб я двигаться не мог.

Перед глазами все шаталось из-за явно дешевой дури, а тело стало ватным, и сил сопротивляться практически не было. Или это уже я просто не хотел сопротивляться. По правде говоря, в медицине я не особо силен и понятия не имел, была ли это реакция моего организма на наркотик, или же Джордж изначально пришел в бар ради поиска наивного придурка, который искал приключений на свою задницу. Во всех смыслах.

Я цеплялся за его одежду пальцами, постоянно ударяясь затылком о стену и надеясь, что весь мой ужин вместе с алкоголем не решит покинуть желудок. Тошнило от всего: от туалетной вони, от дешевой наркоты, от дерьмового алкоголя и ситуации, в которую сам себя загнал. Я зажмурился, надеясь заглушить все ощущения, смазанные и без моего вмешательства, слыша обрывки песни не то в своей собственной голове, не то из зала, который я покинул. В конце концов, я должен был расслабиться и получать сомнительное, но удовольствие, ведь я пришел сюда с одной целью. Меня все сильнее тошнило от голоса солиста в своей голове: «Он такой высокий и дьявольски красивый, он такой плохой, но он делает это так хорошо». Я зажал рот ладонью, сгибаясь пополам и снова ударяясь о стену. Я буду помнить тебя, стоящим в потрясающем костюме, любующимся закатом. И мое опьяненное прокуренное сознание, отчаянно пытающееся спасти своего нерадивого хозяина, делало музыку громче, еще громче, настолько громко, чтобы в моей голове была только она. Она и гребаный русский, который такой высокий и дьявольски красивый. Гребаный русский, которого я буду помнить стоящим в своих потрясающих дешевых шмотках, которые на нем смотрелись в разы лучше, чем дорогие бренды на моделях. Гребанный русский, который полное дерьмо, а об этом даже не подозревает.

Мы увидимся снова, даже если это мои безумные мечты.