i f3974229b6bdfa20

(ною, реву – пытаюсь сдержать истерику, а в голове давно черти пляшут чечетку; нет больше меня – рассудок сорвало с катушек – лишь дикая боль в коробке, боль… и отсутствие здравых мыслей)

- Не переживай, от потери крови ты у меня не скончаешься. Я не настолько глуп.

(вдруг встал, встал рядом со мной, нехотя шаг в сторону, отвернулся)

- Лера, ради чего? Ради чего ты их покрываешь?

Или мне нужно кого-нибудь из твоих найти, и пытать их у тебя на глазах? Да?

- Нет, - взволновано вскрикнула я. – Нет!

- Вот и я так решил. А оказалось – труба… Ты не хочешь идти на контакт.

Что мне делать?

(вдруг резкий удар, удар ногой в грудь - невольно согнулась, сжалась я вдвое (глупые попытки лишь), еще рывок – и новая боль, удар пришелся по почкам)

Завыла, заорала я, давясь муками…

Вдруг рыкнула дверь.

(не вижу, не слышу уже ничего – просто жду боли,… и смерти…)

***

- Роман, пошли со мной. Наверху какое-то движение.

- Ты чего? Что сам не можешь разобраться?

- Короче,

давай выйдем…

- Ладно.

(развернулся к Демьяну)

Рамич, можешь пошалить пока с ней немного, но помни: девка нужна мне - живой.

Глава Семьдесят Седьмая

***

- Ну что, Клинко? Передашь мой привет своей Светочке?

- Меня все равно убьют, - сухо, без особых эмоций прошептала я.

(хмыкнул)

- Ничего, твой труп и сам… сможет многое сказать,

… объяснить, кому они вызов бросили.

Вдруг схватил меня за ноги и потянул на себя.

(черт, пытаюсь сопротивляться (хотя в голове уже давно вертолеты правят миром) –тщетно: все тело связанное - как селедка на крючке)

Вмиг рванул, содрал куртку. Еще рывок и разобрал на мне майку, белье.

(самодовольно хмыкнул)

- Я тебя убью… убью, как паршивого пса, - только и могла я сейчас словами сражаться…

- В следующей жизни, Лерочка. Разве что, в следующей жизни, - тут же жадно, алчно, как голодный, с помойки бомж, припал своим слюнявым ртом к моему телу.

- Подонок! НЕ ТРОЖЬ МЕНЯ – пытаюсь сжаться, оттолкнуть его – ничего не могу, лишь боль, боль от прежних ударов эхом расходиться по моей плоти, заставляя цепенеть и дрожать в муках.

Вмиг схватил меня за бедро, сжал, с внутренней стороны, сжал до крика. Еще движение, и скользя (ладонью протискиваясь между ног) спустился к щиколоткам.

Попытка развязать ноги.

- Ты только насиловать и можешь?

- Знаешь, - вдруг наши взгляды встретились, замер, - несколько месяцев назад я бы в рожу тебе дал за такие слова. А теперь, теперь смело признаюсь – да. Да – меня это невероятно заводит. А тебя? - вмиг приблизился, губами едва ли не касаясь моих.

- А меня заводит мысль о том, как я буду тебя убивать…

Медленно…

- И пылко, - вдруг добавил вместо меня, тут же дернулся назад – сорвал с ног веревку, и завалился на меня, сел сверху, пресекая попытку – драться, брыкаться.

(захохотал)

(черт, боль, дикая боль в ране (от удара ножом) неистово запекла тысячью взрывами ада)

Попытка, пусть даже чахлая попытка ногами оттолкнуть, скинуть с себя Рамича – и та стала едва ли заметной. Нелепой.

(вновь расхохотался)

- Я тебя ненавижу…

- А ты знаешь, Киряева тоже была агрессивной. Поначалу. А затем, затем сдалась – молила, просила, плакала.

- Я тебя уничтожу!

- Вот. А такое мне повторяла Малена. Всем нам такое говорила. И где она теперь? Что?

Мертвая лежит в помойке. Да и только…

Так что, Лерочка…

Не чуди, проживи последние часы, а, может, и минуты, достойно…

Вмиг раздвинул мне ноги (и втиснулся, сел на землю между ними, но по-прежнему давя всем своим весом на голени). Резкий рывок и разорвал пуговицы на брюках.

(сопротивляюсь, дергаюсь, брыкаюсь)

Но его попытки содрать с меня одежду намного успешнее, чем мои - дать отпор.

- Я быстрее сама сдохну, чем ты меня получишь!

- Ну, валяй. Я не против.

… едва попытался проникнуть между моими обнаженными бедрами своей рукой, как вдруг замер.

… буквально мгновение – и лишь затем я осознала причину.

За волосы, за волосы его удерживали, задрав голову назад… Кинжал, острый, мой, потерянный еще на том, первом задании, именной нож, сейчас прикипел к его горлу.

- А можно я немного вмешаюсь в вашу игру? – тихий, подобно шепоту ночи, мыслям маньяка, приторной нежностью обданный, сотканный из нитей лжи и яда, разлился голос из ниоткуда. Тихий шорох смерти…

- Шарк? – испуганно прошептала я.

(взгляд выстрелил мне навстречу; едкая, все та же на грани безумия ухмылка;

а глаза, глаза блестят дикой жаждой и неутолимым голодом)

- Моя. Моя Красная Шапочка. И никто не смеет с ней играть, кроме меня. Никто!

(замерла я)

Вдруг резкий рывок – и отодрал, стянул Демьяна с меня. Швырнул в сторону и тут же завалился на него сверху, сел.

- Я давно хотел себе в коллекцию нежно голубые глазки

(притиснул острие ножа к его глазу, векам,

вдавил в кожу, вожделенно пуская шальной ручеек крови). – А ты как? Готов посодействовать?

(молчит, дрожит Рамич от страха; не верит своему рассудку)

- Шарк, - испуганно позвала я. – Пожалуйста,

не надо…

(голос дрожал, дрожал мой)

Я ему верила, верила, как себе, как стороннику,