i ebdddae2db928a4a

   Первый упырь рванул к нам, напоровшись на мощный и чёткий, рассчитанный до мелочей удар Шелеста. Вампир с игривой лёгкостью отсёк башку своему соплеменнику, и тело несчастного упало на траву, украшая зелень багровыми пятнами. Поднялся дикий гвалт: выл и рычал оборотень, отдавал какие-то команды Ольгерд, амазонки разом затянули боевой клич (кажется, и я тоже кричала), матерился Кроха, обещая повыдёргивать кровопийцам всё, что только можно и нельзя, и запихать куда только попадётся, Славик с другой стороны успевал проговаривать "Ух", "Эх", "Их", "На х..."

   Брызгала кровь, летели отрубленные конечности. И во всём этом адском хаосе плясала я, поражая подступающих ко мне вампиров оружием их правителя - скилтом, пульсирующим в моих руках, как живая субстанция. От его прикосновения они рассыпались прахом, а я двигалась дальше, ведомая мстителем Руи.

   В какой-то момент я совсем обезумела, забылась. Перед глазами стояла багровая пелена, во рту чувствовался сводящий с ума привкус солёной крови. Она наполняла мой рот. Вдруг стало противно от самой себя! От того, что я стала такой... То есть не собой. Это ведь не я!

   "Не время!" - рычал Руи в моих мыслях, но не заглушил стонов раненых и умирающих.

   Моё замешательство посреди поля брани сыграло в пользу врага, и двое вампиров, навалившись разом, сбили меня с ног, роняя лицом в грязь. Я потеряла сознание. А когда пришла в себя, усаживаясь среди трупов на земле, увидела истинное отвратительное лицо Войны и Смерти.

   Рядом упала Марта, которой какой-то светлоглазый вампир просто свернул шею, как деревянной игрушке. И она теперь лежит такая грустная, пустая, сломанная и смотрит на меня застывшим взглядом мертвеца. Мирра бросается на обидчика, рвёт его на куски, отсекая руки, потом отрубая ноги, и успокаивается только срезав ему голову, как бутон цветка. Но и её достаёт упырь. Другой. Он вгрызается в горло сестры и пьёт, пьёт... Она кричит, проклинает его и зовёт пресветлую Мать. А я слышу, как хрустят её кости под натиском зубов и рук врага.

   Что-то жутко горячее течёт по моим щекам, и я не сразу понимаю, что это слёзы. Возле меня присаживается на колени Ринара, успокаивающе поглаживает меня по спине... Я хочу сказать ей, как мне больно от всего этого, как глупа эта битва, лишающая друзей...

   Знаете, почему женщины остаются дома и не идут на войну? Потому что они - матери всего живого. Они чувствуют боль и ответственность. Когда мужчина лишает кого-то жизни, он испытывает ненависть, ярость, силу, уверенность в себе, а женщина - чувствует каждой своей клеточкой боль того, кому её причиняет. Она ощущает её наравне с жертвой. Её душа может уйти вслед за тем, кто умер от рук женщины. Мы - матери мира, и мы не способны лишить жизни собственное дитя...

   Я поворачиваюсь, ищу взглядом Тая. Нахожу. Он сражается, что есть сил, против вампира, ловко орудующего своим мечом. Пятится назад. Получает лезвием между рёбер, наносит ответный удар, раня противника в шею. Но тут же ловит меч грудью и захлёбывается кровью, зажимая дыру в теле ладонями. Роняет меч. Смотрит на меня, а я не могу пошевелиться. Что-то не позволяет. От этого вдвойне горше. Огромным усилием воли, заставляю ноги повиноваться, встаю. Иду вперёд, и благодаря Руи, протыкаю одного вампира, второго... Но не могу добраться до Тая. Уже слишком поздно. Его глаза закатились. Он исчезает из поля зрения, падая куда-то назад...

   "Ненавижу! Ненавижу! - пульсом отдаётся одна мысль на двоих, и зубы стискиваются до боли. - Не хочу терять!"

   В груди поднимается такой шквал негодования, что никаких звуков кроме собственного болезного стука сердца не слышно. Хочется крушить, уничтожить виновных. Знаете, в чём ещё проблема женщин? Лишившись кого-то важного, мы отказываемся от всего остального, и уходим, проклиная.

   Кристалл светится всё сильнее, набирая мощи. И хорошо! Я знаю, что будет, когда он засияет, как солнце!

   Ещё один друг пал замертво. Славик испустив дыхание распластался прямо у моих ног...

   Кровь наполнила мой рот. Гнев окутал всю душу. Кристалл вспыхнул... И никого не пощадил...

* * *

   Последнее, что помнила, когда очнулась: Локай, пробирающийся ко мне и Шелест. Причём мастер, насколько я поняла, даже в такой ситуации не вытащил меч из ножен, орудуя ножнами, как наказующей дубиной.

   Сейчас оба мужчины стояли надо мной, хмуря брови.

   - С ней всё в порядке! - успокоила их Ринара, придерживающая мою голову у себя на коленях.

   Я завертелась, подав признаки жизни. Друзья шумно выдохнули. Оборотень обрадовался больше всех, полез целоваться, облобызал всю с ног до головы и попутно чуть не затоптал. Его с трудом оттянул Шелест.

   - Ну, ты мать и напугала! - пробурчала рядом Фая.

   Я повернула голову. Сестра сидела на траве, придерживая разъезжающиеся края солидной раны на плече. Кроха топтался поодаль, не зная, что делать с телом погибшего друга.