...И духов зла явилась рать

— В какой? Не торопись, подожди. — Торговец пытливо вглядывался в лица подростков. — Есть люди — они слышат молнию, как кошка слышит журчанье молока, которое сосет младенец. Люди — одни отрицательны, другие положительны. Одни светят в темноте, другие гаснут. И вот вы двое… Я…

— Почему вы так уверены, что молния ударит именно здесь? — внезапно спросил Джим, и глаза его загорелись.

Торговец едва заметно вздрогнул:

— Потому что у меня есть нос, глаза и уши… Вон, смотрите, те два дома, их балки, их стропила… Прислушайтесь!

Ребята замерли, и им показалось, что дома слегка качнулись под холодным послеполуденным ветром. А может, и нет.

— Молниям, как и рекам, нужны русла, чтобы течь по ним. Один из этих чердаков — и есть такое высохшее русло, и оно испытывает непреодолимое желание разрешить молнии протечь по нему! Сегодня ночью!

— Сегодня ночью? — радостно удивился Джим и сел на траву.

— Непростая это будет гроза, — сказал торговец. — Это говорю вам я, Ури — неистовый, яростный — есть ли прекрасней имя для того, кто продает громоотводы? Сам ли я выбрал это имя? Нет. Подвигнуло ли это имя меня к моему делу? Да! Став взрослым, я вдруг увидел небесные огни, пронзающие мир, заставляющие людей бежать, спасая свою жизнь. И тогда я подумал: я буду составлять таблицы ураганов, вычерчивать карты бурь, а потом побегу впереди стихии, потрясая моими чудесными жезлами, этими железными защитниками! Я обезопасил уже сотню уютных домов с их богобоязненными хозяевами. И когда я говорю вам — вы в опасности, слушайте! Лезьте на крышу; прибейте этот штырь повыше и заземлите его хорошенько до наступления ночи!

— Но на каком доме, на котором? — спросил Уилл.

Торговец отвернулся, высморкался в огромный платок, затем медленно пошел через лужайку, словно приближаясь к мощной адской машине, которая неслышно отсчитывала время.

Он подошел к дому Уилла, прикоснулся к веранде, провел рукой по столбу, по доскам крыльца, потом закрыл глаза и прислонился к стене, как бы прислушиваясь к тому, что скажет ему дом.

Затем, поколебавшись, осторожно перешел к дому Джима.

Джим замер, наблюдая за ним. Торговец протянул руку, провел по старой краске чуткими пальцами.

— Этот, — сказал он наконец. — Этот дом.

Джим гордо оглянулся.

Не оборачиваясь, торговец спросил:

— Джим Найтшейд, это твой дом?

— Мой, — сказал Джим.

— Мне следовало бы знать это.

— Эй, а как насчет меня? — спросил Уилл.

Торговец вновь принюхался к дому Уилла.

— Нет, нет, разве что несколько искр прыгнут в водосточные трубы. Но настоящее представление разыграется здесь, у Найтшейдов! Так-то!

Торговец заторопился обратно через лужайку и взял свою огромную кожаную сумку.

— Пойду дальше. Буря близится. Не медли, Джим! Иначе — бам-тара-рам! И тебя уже не найдут. Твои пяти и десятицентовики расплавятся в электрическом пламени, пламя сотрет с них и индейские головы, и Эйба Линкольна, и мисс Колумбию. С четвертаков ощиплют орлов, все превратится в ртуть в карманах твоих джинсов. Больше того! Любой мальчишка, пораженный молнией, сохраняет в своих зрачках последнее, что он увидел. Ей-богу! Эта фотография получается благодаря огню небесному, огню, который спустился с неба, чтоб унести душу вверх по блистающей лестнице! Торопись, мальчик! Укрепи громоотвод высоко на крыше, иначе на рассвете ты умрешь!

Гремя сумкой, полной железных стержней, торговец зашагал прочь, с опаской поглядывая на небо, на крыши домов, на деревья, а потом, полузакрыв глаза, стал принюхиваться и бормотать: «Да, плохи дела; она идет сюда, чувствую это; путь далекий, но если бежать быстро…»

Надвинув на глаза шляпу, оттенком напоминавшую тучи, человек в одежде цвета бури ушел, а деревья шумели ему вслед, и небо показалось вдруг ребятам сморщенным и постаревшим. Они стояли, прислушиваясь к ветру, и словно чуяли запах электричества, устремившегося к громоотводу, лежавшему между ними.

— Джим, — сказал наконец Уилл, — что же ты? Он же сказал: твой дом. Ты собираешься ставить громоотвод или нет?

— Нет, — улыбнулся Джим, — стоит ли портить удовольствие?

— Удовольствие? Ты что, спятил? Я сейчас притащу лестницу! А ты неси молоток, гвозди и проволоку!

Но Джим не двигался. Уилл мигом сорвался с места, и вскоре вернулся с лестницей.

— Джим, подумай о своей маме. Ты что хочешь, чтоб она сгорела?

Уилл влез по лестнице, прислоненной к стене дома, и посмотрел вниз. Джим медленно подошел и начал подниматься следом.

Гром уже ворчал среди затянутых облаками холмов. На коньке крыши воздух был свежим и влажным. Поколебавшись, Джим тоже принялся за дело.

2

Лучше всего на свете книги о казнях, водолечении, о том, как выливают раскаленный свинец на головы незадачливых врагов. Так говорил Джим Найтшейд, который читал обо всем этом. Если в этих книгах не сообщается, как похитить первого гражданина государства, то там есть указания, как построить катапульту или запрятать черный пистолетище в потайном кармане костюма для карнавальной ночи.

Все эти замечательные сведения Джим выдохнул, не останавливаясь.

А Уилл вдохнул их и тотчас усвоил.