И дух наш молод

Что я могу на это сказать? Фильмы о Ленине, вот уже столько лет не сходящие с экранов мира, - художественно-исторические. А это значит, что в них многое от истории, факта, а многое от художественного домысла, творческого воображения. Не знаю, какие архивные материалы, чьи воспоминания использовали авторы этих лепт, создавая столь полюбившийся зрителю образ питерского рабочего Василия, телохранителя вождя революции. Скорее всего, Василий - образ собирательный, вряд ли существовал в природе прямой его прототип. Мой тезка, очень правдиво, жизненно сыгранный Охлопковым, старше, опытней меня. У него жена, ожидается пополнение семейства, но кое-что (надо полагать, чисто случайно) действительно совпадает: товарищ Василий питерец, по происхождению - пролетарий, как и я, уходит в Красную Армию, примерно в то же время, что и я; принимает участие в освобождении Симбирска - родного города Ильича вскоре после злодейских выстрелов эсерки Каштан.

Все это подтверждает только одно: типичность образа Василия, героя фильма - не более.

Что же касается нашей группы, то на самом деле все обстояло так. Нас было 56 человек. В состав группы входили рабочие разных заводов Петрограда, а также революционные солдаты, матросы - из актива "Военки"{42}.

Из числа бойцов группы было назначено четыре командира - старших. Старшие получали задание непосредственно от Н. И. Подвойского, иногда - от В. И. Невского, М. С. Кедрова, но чаще всего - от К. А. Мехоношина.

Менялись задания - ив зависимости от этого менялся состав подгруппы или группы, выделенной в распоряжение старшего (от 2-3 до 55 бойцов).

Группа с самого начала стала подвижной: В. И. Ленин, члены ЦК постоянно выезжали на заводы, фабрики, в части гарнизона. Основной задачей нашей подвижной группы была охрана В. И. Ленина и членов ЦК на митингах, собраниях, съездах.

Накануне вечером, а нередко в тот же день утром я, как и другие старшие, получал задание: в назначенное время и место явиться с группой. Если митинг, заседание намечались в помещении, старший имел допуск во все комнаты и залы. В исключительных случаях высылали не одну, а две группы. На задание мы уходили, вооруженные легким оружием: браунингом, наганом. Руки свободны, удобно. Обычно прятали оружие в карманах, за поясом - не очень, а то и совсем незаметно. На митингах бойцы группы занимали места поближе к трибуне. В своей одежде: солдатской, рабочей - мы, как и требовалось обстановкой, ничем не выделялись из толпы.

Таким был установившийся порядок. Благодаря этому я, как старший группы, видел и слушал В. И. Ленина на первых всероссийских съездах рабочих и солдатских депутатов, на Апрельской конференции, на VII Экстренном съезде партии, на ряде совещаний и на многих митингах. О них я расскажу отдельно.

Функции старших групп довольно строго разграничивались. Каждый получал задание индивидуально и обязан был хранить его в тайне.

Мы, конечно, догадывались, что есть люди, отвечающие перед партией за безопасность и жизнь вождя революции не только во время его выступлений.

Так, например, здание ЦК и "Военки", где почти ежедневно работал В. И. Ленин, охранялось солдатами бронедивизиона. Новые подробности мне стали известны значительно позже из уже упомянутых воспоминаний В. П. Шунякова и К. М. Кривоносова.

Оказывается, до самых июльских событий особая группа, в которую входил Шуняков, патрулировала по улице Широкой у дома 48/9 (ныне - улица Ленина, д. 52/9), где на квартире Елизаровых М. Т. и А. И. в то время проживали Владимир Ильич и Надежда Константиновна.

Бойцы группы, зная, как резко отрицательно относился Владимир Ильич к подобным мерам, делали все возможное, чтобы их служба меньше всего бросалась Ленину в глаза.

Охрана, патрули - все это было разумной необходимостью.

...Росла популярность Ильича, его имя было у всех на устах, вызывая у одних - огромную любовь и надежду, у других - страх и ненависть. Как ни крепла бдительность группы, но не уменьшалась и тревога.

Многим, особенно фронтовикам, в эти дни (май - июнь) хотелось лично повидать Ленина, потолковать с ним о наболевшем. Солдаты в "Военку" шли непрерывным потоком. Кто приходил в особняк Кшесинской за газетами, кто - за инструкциями и за советами, а кто сам приносил ценную информацию о положении в частях, о настроениях, чаяниях солдатских масс. Большинство приходило с оружием: у одних - карабины, винтовки, у других за поясом - наган или маузер, а то и боевые гранаты.

Среди этой массы людей мы узнавали фронтовиков - оборванных, измученных. Лица суровые, хмурые. Глаза строгие, как у судей, недоверчиво прощупывающие все и вся. Дескать, послушать послушаем, а верить?! Верю кошке и ежу, а тебе погожу. Всех этих людей, очень разных, объединяла, приводила в нашу "Военку" правда партии, которая открыто и бесстрашно, невзирая на кампанию клеветы, лжи, угроз, требовала дать народу мир, землю, свободу.

Требовала и, не страшась никаких жертв, боролась за это. Фронтовики сами хотели убедиться, что это за партия, что за люди эти большевики.