i dfee46a8588517f8

знакомство, начатое еще во времена Плеве, когда Мануйлов состо­ял при нем чиновником особых поручений, а Штюрмер занимал пост директора департамента общих дел Министерства внутренних дел ^|42. Но вряд ли эта версия соответствует действительности. Пи- тирим еще был новым человеком в Петрограде, мало кого знал и в стремлении обзавестись «своим» председателем Совета минист­ров неизбежно должен был обращаться за информацией и совета­ми к людям, подобным Мануйлову. Так что рассказ последнего Спиридовичу более соответствует истине, хотя, несомненно, велся он с целью поднять свои акции в глазах собеседника. В данном слу­чае можно считать соответствующим истине утверждение Хвосто­ва, что «не Штюрмер создал Мануйлова, а Мануйлов создал Штюрмера... взял(!) через Гришку того, кого нужно было, предсе­дателем Совета министров»¹⁴'.

Следует, однако, подчеркнуть, что и на этот раз, как и в истории с назначением Хвостова, царю был предложен кандидат, которого он не только знал, но и ценил. Сам Штюрмер на допросе показал, что после смерти Плеве царь имел в виду именно его сделать мини­стром внутренних дел. Однако назначение не состоялось из-за того, что пришлось остановиться на другом кандидате — Святополке Мирском. Штюрмер же в порядке компенсации был назначен чле­ном Государственного совета, что по тогдашним меркам было со­вершенно исключительным явлением: таковыми становились лишь бывшие министры, даже товарищи министров не удостаивались такой чести. В дальнейшем, по мнению Штюрмера, ему тоже не по­везло: по ряду причин предпочтение отдавалось то Столыпину, то Маклакову, а он так и оставался вне министерского поста ¹⁴⁴.

Этот ответ был дан Штюрмером на вопрос председателя, поче­му Николай II не вспоминал о нем вплоть до января 1916 г. На са­мом деле царь вспомнил о Штюрмере за три года до этого, в 1913 г., решив назначить его московским городским головой. Только от­чаянное сопротивление В. Н. Коковцова, тогдашнего премьер-ми­нистра, заставило Николая II, выразившего свое крайнее недо­вольство позицией премьера, отказаться от своего намерения. Ко­ковцов аргументировал свое несогласие одиозностью Штюрмера, угрозой открытого конфликта в случае его назначения между бур­жуазной Москвой и центральной властью ^|45.

На этот раз все шло в очень хорошем темпе. 4 января 1916 г. имя Штюрмера впервые упоминается в письме царицы («Милый, подумал ли ты серьезно о Штюрмере?»), а 17 января он уже был назначен премьером. Из переписки видно, как развивались собы­тия. 5 января Николай II сообщал супруге: «Не перестаю думать о преемнике старику (Горемыкину.— А. А.). В поезде я спросил у толстого Хв [остова] его мнение о Штюрмере. Он его хвалит, но (!) думает, что он тоже слишком стар и голова его уже не так све­жа, как раньше». Но царица думала на этот счет иначе. «У него голова вполне свежа. Видишь ли, у Х[востова] есть некоторая надежда получить это место, но он слишком молод»,— писала она 7 января.

Из дальнейшего видно, что кандидатура Штюрмера была уже обстоятельно обсуждена с Распутиным. «Только не разрешай ему менять фамилию (Штюрмер хотел избавиться от своей немецкой фамилии, взяв фамилию жены, урожденной Паниной.— А. А.)»,— требовала императрица, потому, что «Друг», как царь помнит, счи­тает, что смена фамилии принесет только вред. Штюрмер хорош еще и потому, что «он высоко ставит Гр [игория], что очень важно».