i dfee46a8588517f8

Главной причиной раздора стал вопрос о правительственном курсе в отношении Думы и либеральной «общественности». Боль­шинство министров высказались за сотрудничество с Думой, мень­шинство во главе с Горемыкиным — против. «Сравнительно ли­беральные министры», позже писал по этому поводу Милюков, сделали «попытку повернуть политику правительства на путь при-

мирения со страной. К несчастью, их заявления о необходимости перемены правительственного курса совпали с их представлениями государю о необходимости отказаться от его намерения принять лично командование над беспорядочно отступавшими войсками. А в этом вопросе, решенном под влиянием Распутина и царицы, переменить его решение было невозможно» — всякие попытки в этом направлении вызывали со стороны Николая II только раз­дражение ⁷⁰.

Подчеркнутые нами слова, как и отрывок в целом, говорят о том, что Милюков считал одновременность обеих попыток слу­чайной, простым совпадением во времени, и не будь этого совпа­дения или окажись министры-«либералы» более тактически гиб­кими, глядишь, «несчастья» бы не произошло — их попытка при­мирения увенчалась бы успехом.

В действительности связь этих двух вопросов была не случай­ной, а органической — это фактически один вопрос. Нам уже из­вестны мотивы, которые обусловили позицию Распутина и цари­цы в вопросе о смене верховного командования. Главным, ре­шающим как раз и было соображение о необходимости пресечь «либеральное» влияние ставки — реакция на назначение ми­нистров, сторонников сотрудничества с Думой и «обществен­ностью». Еще 16 июня царица писала Николаю II: в августе ^собирается Дума, «а наш Друг тебя несколько раз просил сделать это как можно позднее... они будут вмешиваться и обсуждать дела, которые их не касаются»⁷¹. Спустя неделю требование повторя­ется: «Дорогой мой, я слыхала, что этот мерзкий Родзянко с другими ходил к Горемыкину просить, чтобы немедленно соз­вали Думу. О, прошу тебя, не позволяй, это не их дело!.. Эти твари пытаются играть роль и вмешиваться в дела, которых не смеют касаться!» ⁷²

Дума тем не менее была созвана, и не в августе, а раньше, 19 июля, и тогда императрица с «Другом» поняли, что надо при­ступить к решительным действиям. Царь был вызван в Царское Село, а уже спустя две недели Поливанов сделал сообщение о смене главнокомандующего.

Заседания Совета министров, запротоколированные Яхонто­вым, служат прекрасной иллюстрацией и доказательством орга­нической слитности вопросов о «примирении со страной» и о смене командования. Оба они обсуждались в неразрывной связи. Когда Горемыкин сообщил Совету, что доклад Поливанова об отрицательном отношении Совета министров к намерению царя взять на себя командование армией не возымел действия, ми­нистры заговорили о том, что положение правительства стано­вится «трудным и щекотливым», а Сазонов выразил эту мысль более точно: «Правительство висит в воздухе, не имея опоры ни снизу, ни сверху». Именно в этой связи зашла речь о Гучкове и его амбициях (превращает якобы свой Военно-промышленный коми­тет в какое-то второе правительство), на что последовала эф­фектная реплика Харитонова: «Оно и понятно, ибо у страны нет

доверия к нынешнему правительству. Армия и население надеются не на нас, а на Государственную думу и военно-промышленные комитеты»⁷³. Заявление не соответствовало действительности, но настроение большинства кабинета отражало полностью.

По мере обострения вопроса о верховном командовании обо­стрялся вопрос и об отношении к Думе. На заседании 19 августа Щербатов доложил об известной акции Московской городской думы с требованием правительства, «облеченного доверием страны», послать демонстративное приветствие Николаю Нико­лаевичу с признанием его заслуг и просьбой о высочайшей аудиен­ции делегации московского городского самоуправления. Прения по этому поводу, свидетельствует автор протоколов, «носили исключительно горячий, даже резкий характер». Горемыкин зая­вил, чуо всем «им надо дать хороший отпор». Его поддержал Щербатов. Когда же Харитонов указал на щекотливость положе­ния: «москвичи говорят под флагом верноподданнических чувств», Горемыкин несколько изменил свою позицию: «Самое простое не отвечать всем этим болтунам и не обращать на них вни­мания».