И деревья, как всадники…

- Я говорил, я говорил!.. - опять вступился злобный голос. На этот раз Дубилов, рысцой пробежав по залу, вскочил на трибуну, отпихнул Звонского и стал ораторствовать в микрофон. - Вот вам, товарищи, наглядный пример того, о чем здесь говорилось. Сам себя, можно сказать, разоблачил! Наш интеллектуал, видите ли, ведет философские беседы с прохвостом, а весьма возможно, что и шпионом империалистических держав. Чего там…

- Позвольте, Дубилов, - сказал Звонский, в свою очередь, отталкивая соперника и овладевая микрофоном. - Ведь вы провозгласили кампанию против марсиан, а теперь с пеной у рта оспариваете их существование. Как это…

- Не позволю! - отвечал Дубилов, опять беря верх над щуплым поэтом; со стороны это выглядело как парный конферанс.

- Не позволим, гражданин Звонский, вводить в заблуждение актив. Я считал необходимым и сейчас считаю, вести бескомпромиссную борьбу с марсианством, а не с марсианами, коих и в помине не было. А вы стакнулись с антиобщественными элементами…

- Это оскорбление! - закричал Звонский. - С такими, как вы, и надо по-настоящему бороться!

- Кишка тонка! - ехидно отрезал Дубилов. - Найдем на вас управу, марсианцы-вольтерьянцы!

Задыхаясь и выкрикивая бессвязные ругательные слова, они вели битву за микрофон и в конце концов оборвали шнур. Колокольчик председательствующего надрывался, сам он безуспешно пытался призвать к порядку, Гвоздика кинулся разнимать дерущихся, зал ходил ходуном.

На этом собрание и закончилось.

Грустным было возвращение домой. Звонский переживал жгучий стыд за сцену драки на виду у всего городского руководства. Зуй был подавлен: он рискнул взять на себя ответственность за раскрытие марсианского присутствия, полагая, что это отвечает высшему благу двух миров. И что же? Земляне его отвергли, приняв за проходимца, марсиане от него отвернутся, как от предателя. Он вообразил себя умнее мудрецов из Марсополиса, а они были правы: время для прямого контакта еще не назрело. С ужасом Зуй подумал, что отныне обречен жить изгоем. Угадывая мысли марсианина, Будушкин испытывал чувство глубокой вины - ведь в немалой степени под его воздействием было принято роковое решение.

Они направились к Звонскому, чтобы не оставаться лицом к лицу. К счастью, Веста по понедельникам была свободна от институтских занятий. Она приветливо встретила марсианина и, расспросив об активе, попыталась как могла их утешить.

- Трое здоровых мужиков, - сказала Веста, - а носы повесили. Ничто еще не потеряно. amp;apos; Надо стучаться во все двери, и вы своего добьетесь. Подумаешь, велика трудность - доказать, что марсианин - марсианин!

Мужчины не разделяли ее оптимизма, но как-то при-ободрились. После вкусного обеда начали обсуждать план действий. Звонский просил Зуя подумать, чем еще можно доказать его принадлежность к марсианам.

- Эх, - вздохнул Геннадий, - не заяви ты о своей пресловутой дружбе с Гудаутовым, все было бы в порядке.

- Честь не позволяет мне бросать друзей в беде, - упрямо возразил марсианин. И после паузы добавил:- Даже если они не лишены недостатков.

К вечеру они разработали эффективную, как им показалось, тактику, распределили роли и преисполнились радужных надежд. Веста предложила дать намеченной операции кодовое название «Контакт» и выпить вина за ее успех. Но едва они подняли бокалы, раздался звонок. Звонский пошел открывать дверь и вернулся побледневшим в сопровождении Стенькина и двух милиционеров.

- Гражданин Зуй, - заявил младший лейтенант официальным тоном, - вам надлежит пойти со мной, взяв все свое имущество.

- Это невозможно! - воскликнул Звонский, заслоняя марсианина грудью. - Я не позволю его забрать.

- Вас, гражданин Звонский, тоже велено доставить с личными вещами. И вас, гражданин Будушкин.

Поняв, что спорить бесполезно, они наспех собрались и, провожаемые охами не на шутку перепугавшейся Весты, отправились навстречу своей судьбе.

По дороге, в милицейском «газике», Звонский грозился, что виновные ответят за это издевательство, что он дойдет до области и так далее. Остальные молчали.

- Куда вы нас везете? - спросил поэт, обратив внимание, что машина миновала центр города и покатила в неизвестном направлении.

- Куда приказано, - коротко ответил Стенькин.

Наконец они остановились у красивого двухэтажного особняка. Пожав плечами, Звонский подумал, что их решили препроводить сюда, поскольку не очень удобно держать в милиции крупнейшего местного поэта. Им предложили выйти из машины и провели в большую светлую комнату, обставленную мягкой мебелью. Трое незнакомых людей, сидевшие в креслах, поднялись навстречу.

- Не знаю, с кем имею честь, - задиристо заявил Звонский с порога, - но заранее предупреждаю, что вам придется отвечать за незаконное задержание меня и моих товарищей!