i_dc481c25e336ab23

– У меня пропадали мили на Люфтганзе, а тебе пригодится, – произнес Эфра, буквально силком вкладывая билет в руку девушки.

– Пригодится не то слово! – воскликнула она тихо, обращая к нему взгляд полный удивления и благодарности.

– Не надо мне ничего говорить, – проворчал грек, – лучше навести нас как-нибудь.

И Джорди показалось, что в голосе пожилого мужчины прозвучало сожаление. Но она как всегда не была уверена, было ли сожаление искренним, или Эфра решил так ее порадовать на прощание.

– Пойдем, Дита! Наша мама уже, наверное, наигралась вдоволь и успела по нам соскучиться.

С этими словами Эфра поднял свою дочь на руки и, не оглядываясь, пошел прочь. Афродита же долго смотрела на девушку, улыбаясь той из-за плеча отца.

При высадке во втором часу ночи в аэропорту Мюнхена Джорди ждал другой сюрприз. На этот раз не совсем приятный.

– Госпожа Риверс, вы могли бы пройти с нами? – вежливо обратился к ней представитель охранной службы аэропорта на выходе из терминала.

Джорди нерешительно остановилась перед мужчиной в форме, глядя на его добродушное лицо, ощущая, что тон его голоса не таил угрозы, но совершенно не понимая, по какой причине ее могли задержать.

– Конечно, – ответила она сдержанно.

Ее привели в обставленную офисной мебелью комнату, своим внешним видом, как показалось девушке, отличающуюся от комнаты для допроса задержанных, где и оставили в одиночестве. Через пять минут появилась женщина в такой же форме, как и остановивший ее охранник. Она принесла чай и булочку.

– Постойте, – позвала ее Джорди. – Это все? – спросила она, кивая на булочку.

Джорди имела в виду, что, в случае задержания ей должны были бы предъявить хоть какие-нибудь обвинения.

– Могу принести еще жаркое, – неуверенно проговорила женщина, несколько опешившая от напора девушки.

– Жаркое? – переспросила Джорди. – Я здесь надолго?

– Не знаю, – ответила представительница аэропорта.

– Несите тогда и жаркое, – пожала плечами Джорди, усаживаясь обратно на диван.

После неожиданного обеда девушка, видя, что никто и не спешит нарушать ее одиночество, вытянулась на диване, одновременно радуясь возможности обрести горизонтальное положение.

Проснулась она оттого, что почувствовала чье-то присутствие. Резко сев, она встретилась взглядом с молодым мужчиной в сером костюме. Бросив беглый взгляд на круглые часы на противоположной стене, Джорди отметила про себя, что ее короткий сон длился целых четыре часа. Мужчина выжидающе молчал. В его серых глазах было какое-то сдерживаемое нетерпение, а сам он весь, хотя и сидел неподвижно, создавал впечатление необузданного сгустка энергии. Наконец, мужчина забарабанил по столу пальцами, и, казалось, это позволило ему несколько расслабиться.

– Джорди Риверс? – спросил он.

– Джорди Риверс, – повторила за ним Джорди, доброжелательно и заинтересованно одновременно.

Мужчина в сером костюме не внушал ей страха. Вызывал любопытство да, опасения – нет.

– И куда ты направляешься, Джорди Риверс?

– Я иду домой.

Девушка все продолжала с интересом разглядывать его. Он же по большей части смотрел в стол и лишь изредка метал на девушку острый пронзительный взгляд.

– Домой, это в Париж? – спросил он после довольно долгой паузы.

– Нет, – Джорди покачала головой. – Домой – это домой. Здесь неподалеку. В пансионат для престарелых.

Незнакомец, наконец, прямо посмотрел на нее. И смотрел долго, сам думая в это время о чем-то, определенно связанном с Джорди. Но теперь его взгляд стал каким-то одухотворенным, в глазах исчезло колебание, и теперь появилось спокойствие.

– Подвезти? – спросил он, и дробь, выбиваемая его пальцами по столешнице, сначала усилилась, а потом затихла.

– Конечно, подвезти! – изумленно ответила Джорди, медленно поднимаясь.

Она смотрела на мужчину во все глаза.

– Отмар Шпрингер, – представился он, так же поднимаясь и машинальным жестом поправляя галстук. – Скорее всего, это не последняя наша встреча.

– Вы друг Оливии? Прокурор? – спросила девушка, вспоминая, что она уже слышала эту фамилию.

– Я очень хороший ее друг, – произнес мужчина с нажимом.

Джорди никак не отреагировала на скрытую угрозу, прозвучавшую в его фразе. Она была слишком счастлива, чтобы вместо чувства благодарности испытывать какое-либо другое.

Отмар высадил девушку на том самом повороте, где она больше полугода назад прощалась с Бали. Джорди проводила его автомобиль удивленным взглядом, и, повернувшись в сторону пансионата, тут же забыла об Отмаре. Еще ни одна дорога в ее жизни не была столь волнительной, как эта заасфальтированная, ровная, плавным изгибом уходящая вглубь леса, ведущая к счастью, к боли, к радости, к любви, ко всему.

Джорди стояла, прислушиваясь к своему сердцу, не решаясь сделать первый шаг. Она оглянулась и увидела, что обочина, и та и другая, пестреют желтыми, уже раскрывшимися, несмотря на раннее утро, одуванчиками. И куда бы Джорди не кинула взгляд, всюду лес был устлан ярким нежным ковром.

«Прямо эра одуванчиков какая-то!» – подумала Джорди и двинулась к пансионату.