i c89d820389c1e970

высокую непонятную тень, от которой исходил гнилостный запах

– Ска-а-а-а-абы! – закричала я.

В его глазах, взгляд которых уперся в меня, спиралью завился красный оттенок.

Кажется, я его тоже испугала, так как на долю секунды он замер и мне хватило этого

времени, чтобы прикоснуться к его руке.

Взрывная волна энергии вырвалась из моей руки и Скаб отлетел в сторону.

– Да! Получай!

"Что происходит? Где ты, черт побери?" – кричал в голове Гай.

– Я только что замочила Скаба своими руками.

"Он мертв?"

– Не знаю, я ничего не вижу, и не собираюсь идти и проверять его пульс, – ответила

я.

"Эмма, я слышу тебя. Ты близко".

Вдруг, сквозь облака прорезался лунный свет, осветив поверхность воды. Я стояла в

четырех футах от Сенота

И он огромный, в два раза больше того, в котором Гай был пленен в первый раз.

– Гай, ты здесь? – прошептала я в воду.

"Да, поторопись и освободи меня, прежде чем жрец очнется или появятся его

друзья", – скомандовал он.

~ 157 ~

Мими Джина Памфилова – Случайно влюбилась в... Бога? (Случайно твой-1)

– Ради семьи, ради семьи, ради семьи, и ради последнего шанса вмазать Гаю по

причиндалам за то каким отвратительным, бессердечным мудаком он был, – повторяла я,

собираясь с духом, чтобы прыгнуть.

"Я слышал!"

– Эмма? – донесся голос из тени деревьев.

"Кто это?" – спросил Гай.

– Боже мой, Томмазо? Это ты? – Я отошла от края Сенота, смотря на такие знакомые

очертания фигуры, появившиеся из тени.

– Да.

Подбежав, я обняла его, никогда еще за всю жизнь я не была так рада видеть кого-то.

– Я думала, ты погиб, – прошептала я.

На пару секунд он крепко обнял меня, и я ощутила порыв его дыхания на шее, и

биение сердца под рукой.

Томмазо отпустил меня, и я различила на его щеке ямочку от улыбки.

– Что ты здесь делаешь? – спокойно спросил он.

– Мне стало скучно, – ответила я. – Решила поразвлечься посредством Учбенов.

– Все такая же приколистка.

– Что поделать. – Я пожала плечами. – Таково мое очарование. Ты здесь, чтобы

освободить их?

– Кого? – спросил он

– Гая и Симил. – Я указала вниз на темную дыру.

– Не совсем

– Почему? – спросила я.

"Прыгай в воду. Сейчас же!"

– Эмма, мне столько нужно тебе рассказать... столько поведать об этих... демонах.

Я отступила.

– Что происходит, Томмазо?

– Гай с тобой разговаривает, да? – Он сделал шаг вперед и больно стиснул мои

плечи.

Я кивнула. Страх и смятение смешались во мне, а Гай продолжал верещать в моей

голове, словно фон к обстоятельствам, говоря прыгать в воду и освободить его.

– Не слушай его, Эмма. Он не тот, за кого ты его принимала, – приказал Томмазо.

– Не говори то, что я и без тебя знаю, – произнесла я.

– Он – враг, Эмма, как и Учбены. Они – убийцы.

Вся ситуация была неправильной ни на йоту.

– Томмазо, пусти! – Я толкнула его в грудь и почувствовало что-то странное, словно

его грудь перетянута шнурами. – С тобой что-то не так, – произнесла я. – Мааскабы тебя

ранили?

– Нет, они освободили меня. – Томмазо распахнул рубашки и положил мою руку

себе на грудь.

От бока до бока на груди были четыре шрама.

– Что это? Что они с тобой сделали? – Я отскочила и вернулась к краю Сенота,

вытянув вперед руки.

Если он бросится на меня, я полечу вниз.

– Они показали мне истину, Эмма. Учбены и боги притворяются, что защищают

мир, но это не так. Учбены лишь заботятся о своих власти и богатствах. Гай же желает

~ 158 ~

Мими Джина Памфилова – Случайно влюбилась в... Бога? (Случайно твой-1)

лишь контролировать людей, манипулировать ими и не дать набраться сил. Он никогда ни

об одном из нас не заботился.

"Эмма, он лжет. Томмазо предатель, не слушай его!" – кричал Гай.

– Ты псих, Томмазо. Я видела Мааскабов и они – монстры, – сказала я.

– Да, но они – верные солдаты. Беспощадные, но именно так выигрываются войны.

"Эмма, – голос Гая прорвался сквозь шум. – Помнишь ты спрашивала зачем я

изменил имя? Из-за желания, чтобы меня называли так же, как и ты, потому что

ты меня изменила. – В его быстро сказанных словах сквозило отчаянье. – Или почему я

связал себя с твоей бабушкой? Потому что никогда не видел ребенка с нашей кровью.

Она была прекрасной, особенной. Лишь от одного вида Габриэллы меня переполняла

надежда, что, возможно, когда-нибудь я смогу создать жизнь, а не только забирать

ее".