И быть подлецом

— Я забираю это, — сказал я. — Но если вы хотите, могу вам ещё раз его показать. Разрешите воспользоваться телефоном?

Я обошёл стол, плюхнулся в персональное кресло О'Хары, подтянул к себе телефон и попросил оператора связать меня с Ниро Вулфом. Тот спросил, кто я такой, и я ответил. Потом разыгралась небольшая комедия. После того, как я подождал более двух минут, в дверь постучали, и О'Хара крикнул: «Войдите!» Дверь распахнулась, и вошли два человека с пистолетами в руках, на их лицах было напряжённое выражение. Увидев, кто в комнате, они остановились как вкопанные, с крайне глупым видом.

— Что вам нужно? — пролаял О'Хара.

— Телефон, — сказал один. — Гудвин. Мы не знали…

— Господи! — взорвался Пэрли. — Меня что, здесь нет?

Это было нарушением дисциплины, поскольку присутствовали его начальники. Те двое столкнулись в дверях, вышли и закрыли за собой дверь. Никто не мог обидеться на меня за то, что я от души расхохотался. Но всему есть предел, поэтому я прекратил смех и сидел тихо, пока в моём ухе не раздался голос, который я знаю лучше всех голосов в мире.

— Это Арчи, — сказал я.

— Где ты? — Голос был ледяным от злости, но она распространялась не на меня.

— В кабинете О'Хары. Сижу за его столом и воспользовался его телефоном. Я здорово проголодался. Присутствуют О'Хара, Кремер и сержант Стеббинс. Если быть абсолютно честным, Кремер и Пэрли не виновны. Это дурацкое шоу — сольное выступление О'Хары. Он полностью осознал свою ошибку и приносит искренние извинения. Ордер на мой арест остался в прошлом. Письмо насчёт мисс Венс находится у меня в кармане. Я ничего им о нём не сказал. Я свободен и могу идти куда угодно, в том числе и домой. О'Хара просит в качестве личного одолжения, чтобы вы отменили заявление, которое дали радиокомпании. Это возможно?

— Если я так решу, то да. Это было устроено через мистера Ричардса.

— Я так и думал. Вам следовало бы видеть лицо О'Хары, когда он узнал об этом. Если вы решите отозвать заявление — а все мы здесь надеемся, что так оно и будет, — то делайте это немедленно, и меньше чем через двадцать минут я буду дома. Скажите Фрицу, что я голоден.

— Мистер О'Хара — простофиля. Передай ему мои слова. Я временно отложу своё заявление, но на определённых условиях. Оставайся у телефона. Через некоторое время я перезвоню.

Я повесил трубку, откинулся и улыбнулся, глядя на три вопрошающих лица.

— Скоро перезвонит. Он считает, что может временно отложить своё заявление, но у него есть несколько соображений по поводу условий. — Я обратился персонально к О'Харе: — Вообще-то он просил вам передать, что вы простофиля, но, поскольку я думаю, что было бы тактичнее не упоминать об этом, я молчу.

— В один прекрасный день он расквасит себе нос, — сказал О'Хара.

Они уселись и начали обмениваться репликами. Я их не слушал, поскольку голова моя была занята другим. Я готов был признать, что Вулф повёл в счёте, вовремя выступив со своим хвастливым заявлением, но что дальше? Действительно ли у него есть что-нибудь, а если есть, то что именно? Было бы лучше, если бы он докопался до чего-нибудь серьёзного. Кремер и Стеббинс ещё не были готовы смириться с поражением, а что касается О'Хары, я молил Бога, чтобы, когда Вулф перезвонит, он не потребовал, чтобы я двинул помощника комиссара по спине, а потом сказал, что это всё шутка, и очень смешная. В общем, когда раздался звонок, всё выглядело довольно мрачно, и я поднял трубку, как у себя дома.

Вулф спросил, все ли ещё на месте, и я сказал, что все. Он попросил передать им, что заявление не будет передаватся в десять часов, и, таким образом, его выход в эфир отсрочен. Я доложил им слова Вулфа. Затем Вулф попросил меня сделать доклад о событиях дня.

— Сейчас? — спросил я. — По телефону?

— Да, — сказал он. — Кратко, самую суть. Если есть какие-нибудь противоречия, которые могут опровергнуть мои выводы, я должен знать о них.

Хотя меня начали грызть сомнения, что в этом блефе мне отведена роль статиста, мне это всё равно нравилось. Такая ситуация пришлась бы по вкусу любому. Я сидел в кресле О'Хары, за его столом и в его кабинете и детально рассказывал Вулфу об убийстве, свидетелем которого я был, и о работе полиции, которой я оказывал помощь. В течение получаса трём этим типам пришлось просто сидеть и слушать. В какой бы ситуации они вскоре ни оказались, сейчас они могли воспринимать всё как есть и радоваться этому. Мне это нравилось. Время от времени Вулф прерывал мой рассказ вопросами и, когда я закончил, попросил меня вернуться назад, чтобы заполнить несколько пробелов. Затем он начал давать мне инструкции, и, пока я слушал, стало ясно, что, если это и блеф, он, по крайней мере, не хочет оставлять меня за линией фронта, чтобы я воевал сам по себе. Я попросил его повторить, чтобы я убедился, что понял всё правильно. Он повторил.