И быть подлецом

Мне уже начало казаться, что мной пренебрегают.

Прошло еще десять минут, и я всерьез разобиделся. Я встал, сделал пару шагов к выходу, но тут открылась дверь в дальнем конце холла, и я остановился. Появившаяся женщина подошла ко мне, причем не рысцой, а легкой походкой, со словами:

– Мистер Гудвин? – (Я ответил утвердительно.) – Я Дебора Коппел. – Она протянула мне руку. – У нас здесь у всех просто голова идет кругом.

Она преподнесла мне два сюрприза. С первого взгляда ее глаза показались мне маленькими и невыразительными, но, когда она повернулась ко мне лицом, я обнаружил, что они большие, очень темные и безусловно проницательные. И поскольку Дебора была низенькой и толстенькой, я ожидал, что ее рука будет рыхлой и влажной, но рука оказалась твердой и сильной, хотя и маленькой. Черное платье Деборы подчеркивало землистый цвет ее лица. Да и вообще, все, связанное с ней, было черным или серым, за исключением почти белоснежной седины, пробивавшейся в иссиня-черных волосах.

– По телефону вы сказали мисс Фрейзер, что у вас имеется предложение для нее от Ниро Вулфа.

– Совершенно верно.

– Она очень занята. Впрочем, как всегда. Я ее менеджер. Вы не против изложить мне суть вашего предложения?

– Я бы с удовольствием, – ответил я. – Но я работаю на мистера Вулфа. А он велел мне переговорить лично с мисс Фрейзер, но теперь, когда я встретил вас, готов рассказать все ей и вам.

Она улыбнулась. Улыбка была дружелюбной, но взгляд стал еще более острым.

– Отличный рекламный ход, – одобрительно сказала она. – Не хочу, чтобы вы из-за меня нарушали инструкции. Это надолго?

– Зависит от обстоятельств. Примерно от пяти минут до пяти часов.

– Только не пять часов. Если можно, покороче. Сюда, пожалуйста.

Она направилась через квадратный холл, я – следом за ней. Мы миновали комнату неясного предназначения, где стояли фортепьяно, кровать и холодильник, а затем, пройдя через дверь в углу, оказались в большой комнате с шестью окнами – три на одной стене и три на другой. Все предметы обстановки, которую отнюдь не назовешь скудной, были или бледно-желтыми, или бледно-голубыми. Голубая мебель и деревянные детали, а ковры, обивка, занавески, покрывало – голубые и желтые. Единственным исключением стали корешки книг на полках и одежда сидевшего в кресле молодого блондина. Лежавшая на постели женщина вписывалась в общую цветовую гамму голубыми тапочками и лимонным халатом.

Блондин поднялся нам навстречу, буквально на ходу изменив выражение лица. Если сперва он мрачно хмурился, то сейчас его глаза приветливо сияли, а уголки рта сложились в улыбку, способную заставить продавца щеток почернеть от зависти. Похоже, блондин улыбался исключительно в силу привычки, но улыбка осталась без ответа, так как на сей раз именно я собирался кое-что продать.

– Мистер Гудвин, – представила меня Дебора Коппел. – Мистер Медоуз.

– Билл Медоуз. Зовите меня просто Билл. Как и все. – Его рукопожатие оказалось неискренним, хотя рука была сильной. – Значит, вы и есть Арчи Гудвин? Очень приятно! Теперь лишь остается ждать знакомства с самим Ниро Вулфом!

Его прервало чье-то звучное контральто:

– Мистер Гудвин, у меня сейчас время отдыха, и мне не разрешают вставать. И даже разговаривать не разрешают, но скорее рак на горе свистнет…

Я подошел к кровати и взял протянутую Маделин Фрейзер руку. Маделин улыбнулась. Но не проницательной улыбкой, как у Деборы Коппел, или искусственной ухмылкой Билла Медоуза, а очень тепло и сердечно. Взгляд серо-зеленых глаз мисс Фрейзер не казался оценивающим, хотя она явно пыталась меня оценить, в чем я не сомневался. Она была стройной, но не тощей и в лежачем положении выглядела довольно высокой. Ее лицо, без следов косметики, отнюдь не вызывало желания отвернуться – чертовски хорошо для женщины около сорока, а скорее, далеко за сорок, тем более что лично я не вижу особого смысла глазеть на тех особ женского пола, кому уже за тридцать.

– Знаете, – сказала мисс Фрейзер, – мне уже давно хотелось… Билл, принеси стулья… Пригласить Ниро Вулфа в качестве гостя в свою программу.

Она произнесла это как опытная радиоведущая: разорвав фразу, чтобы она звучала естественнее, однако интонационно оформив ее таким образом, чтобы она дошла до слушателей любого возраста с соответствующим уровнем умственного развития.

– Боюсь, – ухмыльнулся я, – он не согласится, если только вы не протянете провода, чтобы вести трансляцию прямо из его кабинета. Вулф никогда не выходит из дома по делу, его оттуда и на аркане не вытащишь.

Я сел на один из стульев, что принес Билл, а они с Деборой Коппел устроились на двух оставшихся.

– Да, я в курсе. – Маделин Фрейзер перевернулась на бок лицом ко мне и выставила бедро, обтянутое тонким желтым халатом, сразу показавшись чуть менее стройной. – Скажите, это просто рекламный трюк или ему действительно нравится?

– Думаю, и то и другое. Он страшно ленивый и до смерти боится движущихся объектов, особенно на колесах.

– Чудесно! Расскажите нам о нем.