И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене

В магазине «Сотрудник школы» Залесской покупались новые тетради. Маленькие тетради для слов выглядели, как игрушки. Теперь мне понадобилось их целых четыре. Кроме французских и немецких слов я буду записывать латинские слова и главные определения по алгебре.

Первые дни занятий в третьем классе были праздником. В маленькой тетрадке на первой странице было написано, что такое «коэффициент» и мне казалось, что открылась дверь в какой‑то новый, ещё незнакомый мне мир, а на книжке с изображением римского форума стояла надпись «Orbus pictus Romanus» («Римский мир в картинках»). Теперь эта книга и все эти непонятные надписи и рассказы скоро станут моими.

ПО ЦИРКУЛЯРУ

Стараниями учителей и родителей в нашей гимназии была создана такая обстановка, что мы почти не чувствовали гнёта существовавшего тогда в стране режима. Иногда учителя прямо говорили о том, что полицейско–монархический строй является несправедливым и что наступит время, когда в России будет, если не демократическая республика, то по крайней мере, ответственное министерство. Слова «казённая гимназия» означали для нас нечто очень мрачное, и мы очень жалели тех детей, которые туда попадали. Наш учитель истории, Василий Николаевич, был одновременно преподавателем казённой гимназии. Поэтому он, единственный из наших учителей, носил мундир.

Однажды кто‑то из учеников пожаловался на трудность учебника Виппера по древней истории, добавив, что нигде не занимаются по этому учебнику, так как он запрещён циркуляром министерства народного просвещения. В. Н. весь вспыхнул. «Хорошо, — сказал он, — в таком случае давайте жить по циркуляру». И он яркими красками описал нам, во что превратилось бы все наше обучение и вся наша школьная жизнь, если бы мы стали жить «по циркуляру». Картина получилась достаточно убедительная. С тех пор никто уже не заговаривал о трудностях учебников.

ПРИБЛИЖЕНИЕ ВОЙНЫ

Préparons‑nous pour la guerre!

Préparons‑nous pour la paix!

(Будем готовы к войне!

Будем готовы к миру!)

А. Г. каждое лето ездила в Париж и закупала там для нас французские учебники и книги для чтения. В третьем классе мы в последний раз получили учебники из Парижа, в 1914 году они могли быть доставлены только из Швейцарии. Книги эти имели особую прелесть. Близкие сердцу ребёнка художественные образы заставляли забыть о том, что рассказы написаны на иностранном языке. Стремление к сильным переживаниям и героическому так сильно на пороге отрочества! Разве можно забыть маленького барабанщика или того маленького героя времён Великой французской революции, которому вандейцы обещали жизнь, если он воскликнет «Viva la Roi!», и который предпочёл умереть с возгласом: «Viva la Republique!»

«Кто из вас поступил бы так же, как этот мальчик?» — спросила А. Г. Наступило глубокое молчание. Казалось, каждый взвешивал силы и не решался подвести итоги. «Я», — робко ответило 2–3 голоса. Много рассказов и стихов было посвящено эпохе франко–прусской войны. Поэты советовали нам:

Préparons‑nous pour la guerre.
Préparons‑nous pour la paix.
L’avenir obscure naguère
Soulevé son voit épais.

(«Будем готовиться к войне. Будем готовиться к миру. Будущее — вчера ещё тёмное, приподнимает своё густое покрывало»).

Будущее поднимало своё густое покрывало, надвигалась первая мировая война.

ВОЙНА ОБЪЯВЛЕНА

В деревне, где мы проводили каждое лето, стояли гусары. Они размещались по два–три человека в каждой избе. Это были большей частью молодые крестьяне с Украины. Они нравились нам своей ловкостью, весельем и простодушием. Мы любили их красивых стройных коней и мелодичные призывные сигналы горна, раздававшиеся по несколько раз в день, но приятней всего было слушать их хоровое пение по вечерам. Мы как-то сжились с их бытом, как и с бытом самой деревни.

Часов в 8 вечера гусары собирались у колодца на краю деревни, пели хором вечерние молитвы, а затем воздух долго оглашался то грустными, то весёлыми звуками украинских песен. Мы, дети, уже лёжа в постели, заслушивались их пением, в котором, казалось, изливалось всё, что накопилось в душе каждого из певцов и которое так гармонировало с наступлением летней ночи.

В деревне от времени до времени появлялся торговец мясом. Он проезжал по главной улице на небольшой старой тележке и, сзывая покупателей, протяжно выкрикивал: «У–е-ду, не приеду!» Эти слова оставляли непонятный след в душе и казались мрачным предзнаменованием. Вскоре мясник был взят в армию и убит на фронте. Веничка до конца своей жизни вспоминал эти слова. И ему суждено было уехать и больше не возвращаться…

Стояло лето 1914 года. Все упорней становились слухи о войне. 19–го июля была объявлена мобилизация.