И будем живы

В половине второго Змей не выдержал. Два часа он, усевшись за стол в «штабе», честно старался занять свою голову составлением отчетов, разведсводок, проектами представлений на поощрение бойцов к 9 Мая и прочей писаниной. Растворившаяся в крови, но не нашедшая выхода в энергичных действиях лошадиная доза адреналина до предела обострила сознание. И, пока одна часть мозга честно трудилась над бумажной дребеденью, вторая так же исправно создавала различные картинки-страшилки, в которых страдающий Пушной умирал от самых непредсказуемых последствий своего ранения. Прихлопнув очередную подобную фантазию, как гнусного комара-кровопийцу, Змей встал и через полумрак коридора тихонько пробрался в кубрик. Стараясь не скрипеть половицами, подошел к кровати Пушного и, затаив дыхание, вслушался… Со всех сторон неслось разнообразное посвистывание, похрапывание, всхлипывание. Бойцы что-то бормотали во сне, кто-то тяжко ворочался на панцирной сетке. Пушной лежал неподвижно на правом боку. Белая повязка с темно-бурым пятном на виске время от времени высвечивалась багровыми бликами пляшущего в отверстиях печки-буржуйки огня. Дыхания его не было слышно. И Змей тихонько, вполголоса спросил:

— Эй, брат-сапер, как дела? Живой?

— Живой, живой! — Пушной повернулся на спину, сел на кровати, подтянув под себя ноги по-турецки, и сердито добавил: — Командир, ты восьмой или девятый меня уже об этом спрашиваешь…только за последние полчаса.

— Ну ладно, ладно… Волнуются, значит, братишки…

— Волнуются, — досада в голосе раненого прошла, уступив место легкой усмешке, — они мне своими вопросами уже вторую дырку в башке просверлили. Командир, сделай поблажку раненому: поставь рядом часового, чтобы сочувствующих отгонял. А то еще человек сорок меня не спрашивали, а спать охота — сил нет.

— Мамочка!

— Слушаю командир. — Коренастая фигура проявилась из полумрака кубрика.

— Ты у нас за санинструктора?

— Так точно!

— А почему за покоем раненого не следишь?

— Да я их уже гонял-гонял…

— Вот тут, рядом, садись и отгоняй любого, кто ближе метра подойдет. А сам днем выдрыхнешься.

— А если кто не послушается?

— От моего имени — автоматом по башке и на кухню: картошку чистить на завтра.

— И офицеров?

— Размечтался…

Обманчива тишина кубрика. В разных углах сдержанные смешки прокатились. Обычно дрыхнут бойцы, как из пулемета поваленные, ни на какую стрельбу, ни на какие взрывы не реагируя. А сегодня — вон что творится. Сколько, оказывается, народу не спит, боятся прозевать, если вдруг товарищу помощь понадобится.

Улыбается в темноте Пушной. Укладывается поудобней. Горячая, пульсирующая боль в виске притупилась, теперь потихоньку ноет. Неудержимая дремота накатывает. Рядом на школьном стульчике Мамочка примостился.

— Пушной, тебе сказочку рассказать или колыбельную спеть?

— Лучше спиртику испить.

— Нельзя тебе, братка, пока спиртику. Шибанет в голову, а там — дырка. Могут мозги вытечь.

— Да уж. Как там чукча в анекдоте говорил? Были бы мозги, однако уже бы вытекли.

— Погоди. Вот законопатят в госпитале твой котелок, убедятся ребята, что все в порядке, так тебе этот анекдот каждый второй напомнит… Ладно, спи.

Уплывает на мягких волнах Пушной. Улеглись на самое дно души животный страх и тоска, взметнувшиеся было после колючего удара в висок. Спало, успокоилось неистовое желание выжить и, согретое излучением окружающих его сердец, ровным теплом разлилось по телу. Все будет хорошо, все будет хорошо…

* * *

На припекавшем из лазурной вышины солнышке выпитое прямо на рынке тепловатое пиво разбирало Степана все больше и больше. Но он уже вошел во вкус. Юрка тоже с удовольствием, плотоядно почмокивая полными блестящими губами, бросал в рот грубо покромсанную штык-ножом копченую осетрину. А затем так же, как и приятель, гулкими глотками отправлял вслед за приторноватой рыбкой темное, с горчинкой пиво. Взводный, уставший от бесперспективной борьбы со своими подчиненными-контрактниками, под честное слово, что они принесут на блокпост и выпивку и закуску, отпустил их слегка отдохнуть от нудной и пыльной службы. И друзья пользовались своей свободой на полную катушку. С деньгами сегодня вопрос решился вообще на удивление просто. Как под заказ, через их пост собрались проехать в город три наливняка с явно самопальным бензином. А это — случай особый, это нарушение на втором месте после попыток провезти оружие или боеприпасы. Так что раскошеливаться водилам-чичам пришлось по полной программе.

Все бы хорошо. Но почти ублаженные души двух сержантов-контрактников томила одна напасть. Бабы. Точнее, их отсутствие. А если еще точнее — отсутствие среди появившегося наконец в городе женского населения веселых, податливых особ, готовых к приключениям.