Это было правдой. У полковых и у омоновцев — либо милицейская патрульная форма, либо дешевый камуфляж-«стекляшка». Собрята щеголяли в своих голубовато-серых пятнистых «амебах». А комендантские вообще поголовно нарядились в раздобытое где-то трофейное турецкое спецобмундирование.
— Соседи могли залезть, из первой комендатуры. Или еще кто-нибудь… Сейчас у дежурного уточню.
После грандиозного разброда января-февраля, когда федералы, не имеющие единой системы связи, единого планирования и еще не наученные горьким опытом, то и дело вступали в бои друг с другом, руководство группировки предприняло титанические усилия по прекращению партизанщины. Далеко не все удалось изменить, но в последние недели народ привык разузнавать, в чьей зоне ответственности предстоит совершать подвиги и заранее предупреждать о своем появлении. А возле комендатур без разрешения комендантов или дежурной службы вообще была запрещена всякая самодеятельность.
Змей еще быстрей, чем забирался, скатился по решетке. Небрежно с виду, но весь сжавшись внутри, прошлепал через опасный коридор и ворвался в дежурку комендатуры, как пурга в ярангу.
— Кто-нибудь запрашивал работу в нашей зоне?
— Не-ет! — дежурный удивлено посмотрел на побледневшее жесткое лицо Змея. — А что такое?
— В «зеленке» человек с оружием, не наш.
— Ох, блин! — дежурный схватился за журнал. — Мы тут все записываем… Нет, никто, ничего!
— Быстро, подними своих, пусть тихонько пройдут по двору, сметут народ, но без беготни и без шума. Комендант где? Или Турчанинов?
— Виктор Федорович в ГУОШе, а комендант… как обычно.
— Понятно! … … …! Сволочь пьяная! А случись что?!
Последний вопрос, брошенный на ходу, был уже явно риторическим.
Все это в голове на ходу мелькало, обрывками. Как-то само собой, на втором или третьем уровне сознания. А первый, главный, пока Змей на пост АГСа возвращался, так извилинами шуршал, что под черепной коробкой только искры летели.
Что дежурный успеет — сделает. По постам на периметре Змей лично проскочил. Ребята готовы. При первом выстреле с той стороны (С ТОЙ стороны! Хорошо поняли? С ТОЙ!) причешут «зеленку» всей своей мощью.
— Ну, какие новости?
— Ползает…
Змей снова взялся за бинокль.
Незваный гость возился за кустами, почти невидимый, только более светлая, чем зелень, форма иногда мелькала коричневато-желтыми пятнами. Но вот он снова высунул голову.
Ствол чужого гранатомета со вставленным выстрелом в какую-то долю секунды заглянул прямо в змеевы окуляры.
— Огонь! — севшим от напряжения голосом выдохнул Змей.
— Хлесь! — резко ударила винтовка в руках Удава.
— Пс-с-с… — на долю секунды запоздал «Винторез».
Неизвестный взмахнул руками и исчез.
Секунда гробовой тишины. Никто больше не стрелял.
Над краем оврага трепыхнулась песочная кепка. Живой, смыться пытается!
— Хлесь!
— Пс-с-с…
Теперь было видно, что пуля Удава срубила ветку чуть выше цели. А старшина взбил мягкую макушку торфяного бугорка справа.
Неизвестный был один. Или группа была очень малочисленной и не рискнула засветиться, прикрывая своего. На той стороне уже было ясно: комендатура готова к бою. И без того прореженный усилиями дежурного двор вообще мгновенно опустел. Боевикам стрелять было не в кого. А вот посты комендатуры просто чудом удерживались от того, чтобы не размочалить свое напряжение бешеным огнем по всему, что мелькнет в прицелах.
И тут Змея осенило.
— Мы его прижали в овраге! Ему деваться некуда! Держите его, мужики, держите! Не валите. Держите! Мы его живьем возьмем, на предмет погутарить!
И снова командир через двор летит. Сумасшедшим рывком сквозь опасное пространство и просто бегом — к комендатуре.
— БТР! БТР сюда! Резерв — на броню!
Омоновцы, возбужденные, азартные — до горячего дела дорвались — на машину взлетели, как белки. Одеты — по полной. Оружием увешаны — как елки игрушками!
Взревел БТР, за центральный КПП вылетел.