И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)

– Он лежит, глаза приоткрыты, словно смеется надо мной. Ну я и говорю: «Не фиг смеяться, сдох уже», – перекатил его ногой к краю крыши, и он свалился. Там этажей семь.

– Вас заметили?

– Нет, вряд ли.

– Вы же вместе сидели в «Минетте» и вместе вышли…

Я лихорадочно обдумывал ситуацию. Все складывалось.

– Так что гони сто долларов, – снова начал Филип, – не то и тебя пристукну. – Увидев мою улыбку, он поморщился. – Нет, не убью, конечно, но… Слушай, дай мне денег, а?

Я молчал.

Филип достал из кармана шелковый носовой платок, тоже весь в крови. В уголке виднелись инициалы «Р. А.». Он сунул платок мне под нос.

– Узнаешь?

– Да, это его. Сувенир?

Он взглянул на меня по-детски простодушно.

– Бери, если хочешь. Оставить?

– Ты что, спятил? Забери сейчас же! Накинув халат, я стал мерить шагами комнату.

– Не дашь денег, мне электрический стул светит! – заявил Филип.

Я подошел к нему и заговорил с вкрадчивыми интонациями Клода Рейнса:

– Электрический стул? Тебе дадут не больше двух лет. Знаешь, что на самом деле произошло? Это он на тебя напал. Хотел изнасиловать. Вот ты и потерял голову. Размахнулся, ударил, он полетел с крыши. Ты был в панике, защищался как мог – вот и все. Короче, найди хорошего адвоката, и он тебя вытащит.

Филип задумчиво кивнул.

– Пожалуй, два года я выдержать смогу. Хотя… не знаю. Дай мне револьвер, я лучше застрелюсь. У тебя же есть револьвер!

– Да, есть.

– Но нет патронов?

Он прекрасно знал, что патроны у меня тоже есть.

– Патронов нет.

Фил повернулся к двери, я пошел за ним. Доверяй я полностью его рассказу, я бы, наверное, положил руку ему на плечо и сказал что-нибудь ободряющее. Но он столько раз под разными предлогами клянчил у меня деньги…

– До свидания, Филип, – сказал я сухо.

Он кивнул и вышел.

Я запер дверь. Поднял с пола окровавленную сигаретную пачку, разорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз.

Пора было идти на работу.

17 – Майк Райко

В понедельник ровно в девять я был готов бежать к раздаче вакансий в Юнион-Холл, но Фил все не появлялся. Мешок его лежал за диваном, где и вчера. Я сел и стал ждать. Если он просто вышел позавтракать, значит, вот-вот вернется. Я закурил, обдумывая, что сказать диспетчеру, чтобы наверняка получить сегодня назначение.

Домофон звякнул три раза, это значило, что звонят по телефону. Я спустился по лестнице в холл и взял трубку.

– Алло!

– Майк, это Фил.

Я в первый раз слышал его голос по телефону и улыбнулся, потому что звучал он странно.

– Майк, я вчера от старика избавился.

– Что? – переспросил я, хотя почему-то знал, что он имеет в виду. – Ты где?

– В «Якоре».

– Что ты там делаешь?

– Не знаю… Приходи.

– Ладно, сейчас.

Какая-то женщина с сумками в руках пыталась открыть входную дверь. Я дождался, пока она войдет, потом вернулся к себе.

Я вытащил мешок Фила из-за дивана, потом пошел в спальню. На моем мешке спала кошка, и я переложил ее на кровать к Джейни. Уже начиналась жара, лицо Джейни взмокло от пота. Мешки я положил рядом и долго смотрел на них, потом сообразил, что они не нужны. Повернулся, вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице.

В холле я вдруг остановился и снова побежал наверх. Пошел в спальню, встал на колени перед кроватью и поцеловал Джейни в лоб.

– Жди, я вечером вернусь.

Джейни что-то пробормотала, не открывая глаз. Я вышел из дома и зашагал к Юнион-Холлу.

На улице стояла влажная духота, яркий солнечный свет заливал все вокруг. День обещал быть жарким. На углу Четырнадцатой и Седьмой авеню какая-то старушка пыталась продать мне букет цветов, но я проскочил мимо, не останавливаясь.

Фил держал в руке полупустой стакан виски, на стойке лежало несколько долларов и россыпь мелочи. В «Якоре» толпились матросы, они галдели вовсю, музыкальный автомат наигрывал что-то латиноамериканское.

Мы поздоровались, и Фил заказал мне выпить. Я устремил взгляд к потолку, где вращался вентилятор, и дал виски проскользнуть в желудок. Потом взялся за кружку пива и посмотрел на Фила.

– Значит, избавился? – спросил я. – Где он?

– На заброшенном складе, во дворе.

– Мертвяк?

– Само собой. Я прищурился.

– Ну-ну.

Фил криво усмехнулся, достал из кармана носовой платок и протянул мне. Платок был запачкан красным, в углу виднелись инициалы «Р. А.».

– Это его?

Он кивнул, потом показал на отвороты своих брюк хаки и приподнял ногу. Красные пятна были везде.

– Кровь, – сказал он.

Я не знал, верить или нет – уж больно он старался.

– Что случилось?

– Ударил его в лоб топором, и он упал мертвый. Я перекатил его к краю крыши и столкнул. – Он прикрыл уши ладонями. – Я вот так досчитал до трех, чтобы не слышать удара. – Лицо его болезненно скривилось. – Только все равно услышал.

– Расскажи с самого начала, – попросил я. Колени у меня дрожали и подгибались, пришлось облокотиться о стойку. – Пойдем сядем где-нибудь, я что-то стоять не могу.

– Я тоже. – Он сгреб в карман деньги и рассыпанные сигареты.