И Аз воздам

— Вот и тоже в яму обвалится, — убеждённо сказал извозчик. — потому как не от Бога она, коммуния эта. Она Бога гневит. Вон они празднуют, а того не понимают, что недолго уж осталось того праздника. Слезами скоро обольются.

Мария ничего не ответила, наблюдая за происходящим. Вокруг разгорался праздник. Гремели разномастные оркестры, в разных концах им подпевали. Получалась громко, но нестройно. Со всех сторон стекались по направлению к Красной площади, колонны, группы людей, одиночки. Трепыхались в морозном воздухе плакаты, транспаранты, знамёна. По лозунгам узнавались политические пристрастия.

С Моховой двигалась реденькая колонна молодых людей, по виду — студентов. Кричали что-то, несли плакаты с выполненными от руки надписями: «Назад к Ленину!», «Да здравствует товарищ Троцкий!», «Долой сталинских душителей революции!» «Долой аппаратчиков!».

Гораздо больше было колонн, над которыми колыхалась агитация, исполненная в типографиях. Тон надписей был поспокойней: «Социализм строим и построим!», «По пути Ленина к новым победам!», «Да здравствует десятилетие Октября!». Но встречались и воинственные призывы: «Долой оппозицию!», «Троцкизм не пройдёт!» и даже: «Раскольников — к ногтю!».

— Погоди-ка, старинушка, постой минутку, — Мария дотронулась до плеча извозчика. — Что это там происходит?

Пролётка остановилась напротив гостиницы «Националь». Сюда как раз подошла колонна студентов, дальше её не пустила цепь вооружённых солдат.

— Не велено! — надрывался командир в будёновке. — Не велено вам на Красную площадь! Там уже некуда помещаться.

Впрочем, на него мало обращали внимания. Молодые люди смотрели вверх. На балконе четвёртого этажа стояла группа людей. Кто-то пытался говорить, но его плохо было слышно за криками и музыкой. Рядом с балконом на стене висели три больших портрета, Мария узнала Троцкого, Каменева и Зиновьева.

На крыше появились люди, в руках у них раскачивались длинные палки с привязанными крюками. Самодельные багры устремились вниз, пытаясь содрать портреты. Стоящие на балконе, тоже вооружившись палками, успешно отбивали поползновения. Прибывающая внизу толпа разразилась проклятиями и подбадриваниями.

На балконе зазвенело выбитое изнутри оконное стекло, осколки сыпанули через перила, рассыпались по асфальту. На балкон втиснулась группа людей, у некоторых в руках были дубинки, которые тут же замелькали над головами. Закричала громче толпа. Внизу тоже вспыхнули схватки. Грянул отборный русский мат.

— Едем, борода, отсюда! На вокзал давай, хватит тут, — поспешно сказала Мария.

И тут вдруг заплакала Саша. Да как заплакала — заревела, слёзы в три ручья побежали.

— Что ты, милая, что с тобой? — испугалась Мария. — Да что случилось?!

— Не хочу я, не хочу ехааать! — захлёбываясь слезами, кричала девочка. — Не хочуууу!

— Да ты что, родная?! — Мария до того растерялась, что не могла найти нужных слов. — Как не хочешь? Ты хочешь остаться здесь? Посмотри, посмотри, что творится. И ты хочешь жить среди этих ненормальных?

— Хочу! Мне жалко этих дуракооов!

Мария засмеялась сначала, потом тоже заплакала в голос. Обняла девочку, рыдания их слились в какую-то замысловатую песню отчаяния.

Извозчик повернулся к ним на своём сидении, некоторое время молча оглядывал их.

— Вы, девки, блажите, потому что можете выбирать, ехать вам или оставаться, — тихо и медленно выговорил он. — А вот мне выбирать не приходится, за меня судьба выбрала.

Две пары глаз воззрились на него. Рыдания стали затихать.

— Старый я уже пёс, и семья грузом на горбу примостилась, — всё так же тихо говорил бородач, словно сам с собой беседовал. — Но вот кабы мне показали хоть махонькую щёлочку, чтоб выйти, — рванул бы отсюдова, только меня и видели. Вам не плакать надо — радоваться, что уезжаете. Бога и судьбу благодарить. А жалеть нас, дураков, не надо — за что боролись, на то и напоролись. Вот что я вам скажу на эти ваши никудышные слёзы.

И отвернулся к лошади.

— Прав ты, старинушка, кругом прав, — сказала Мария, платком отёрла слёзы Саше. — Трогай, милый, и прости нас.

— Бог простит! — ответил извозчик, вытянул кобылу кнутом, крикнул: — А пошла шибчей, Коммуния падла!

Мария обняла Сашу, принялась шептать на ухо слова молитвы:

— Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё, что принесёт мне наступающий день. Во всякий час сего дня во всём наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получала известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твёрдым убеждением, что на всё святая воля Твоя. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить.

Волгоград, 2021