«...И ад следовал за ним»

Эрл обернулся, понимая, что совершает страшную глупость. Однако его охватило что-то могучее, непреодолимое: ни один человек не заслуживает того, чтобы сгореть, скованным цепями. Такого не должно быть, с какой стороны ни смотри. Подобная смерть предназначается рабам. Схватив цепь, Эрл приставил к ней дуло револьвера 38-го калибра и выстрелил. Пуля разорвала одно звено, и Эрла обсыпало осколками металла. Старик повалился вперед. Подхватив тело, Эрл осторожно опустил его на пол, затем взял вторую цепь и разорвал ее той же самой мощной пулей 38-го калибра.

Подняв старика, Эрл направился к двери и вдруг увидел там вооруженного ружьем охранника.

— Это ты! Ты же должен был умереть!

— Не представляю, с чего ты это взял, — бросил Эрл.

Пламя ревело все сильнее, но человек, застывший в дверях, обезумел от ярости и не обращал на это внимания. Эрл понял, что пропал. Но тут раздался выстрел. Пуля попала охраннику прямо в лицо, и он рухнул как подкошенный.

Эрл обернулся. Вокруг никого не было видно. Господи, кто же стрелял? Но затем Эрл увидел в оконном стекле пулевое отверстие и, сориентировавшись по памяти, сообразил, что с этой стороны здания ярдах в трехстах находится одна из сторожевых вышек. Значит, Джек О'Брайан не дремлет.

Не выпуская из рук тела, Эрл добрался до лестницы, и тут у него за спиной обрушились прогоревшие половицы коридора. Стены, лишившись внутренней распорки, сразу же сложились внутрь. К гари и искрам, наполняющим воздух, добавилась едкая пыль битого кирпича, и дышать стало совсем трудно.

Выбравшись из пылающего «дома порки», Эрл положил тело старика в прохладную тень деревьев в нескольких сотнях ярдов от пожарища и преклонил колено. Конечно же, слов у него не было, ибо слова — это не его стихия. Эрл просто осторожно уложил тело.

— Я выполнил данное тебе обещание, — сказал он, обращаясь к покойнику. — За исключением той части насчет шлюх. Но теперь я сожгу здесь все дотла, и солнце, которое взойдет следующим утром, не застанет тут ничего, кроме призраков и пепла. Semper fi, старина.

Наверное, ему в глаза попали отлетевшие от места пожарища искры или сажа. Эрл зажмурился, борясь со слезой, затем встал и продолжил бой.

Он перебежал через двор, стараясь держаться в тени. По дороге ему попался один из охранников, в которых он стрелял. Раненый сидел на земле, истекая кровью и судорожно кашляя. Эрл опустился перед ним на колено.

— Это ты! — выдавил охранник. Его слова сопровождались хлюпающим свистом простреленного легкого. — Ты мертв!

Это был один из тех, кто, сидя в лодке, провожал взглядом погружение Эрла в черную воду.

— Вовсе нет. Как видишь, я жив-здоров. А теперь говори: где этот треклятый Великан?

— Сэр, я его не видел. Он оставался наедине со стариком, лупил его кнутом. Лупил каждую ночь, пять ночей подряд. Бил страшно. Я не хочу встретиться с нашим Творцом, имея грех на душе.

— Это не моя епархия. Где Великан?

— Наверное, удрал. Будь ты проклят, ты меня убил.

— Именно за этим я и пришел сюда. А теперь можешь умирать, ибо ты мне больше не нужен.

Эрл обернулся.

Повсюду вокруг разгорался пожар. Присмотревшись, Эрл определил, что Элмер уже поджег контору. Частые выстрелы вдалеке говорили о том, что Элмер и Билл добрались до казарм охранников.

Еще дальше равномерный треск карабина 270-го калибра Джека свидетельствовал о том, что старик продолжает свою работу, непоколебимый, как скала.

Эрл развернулся. Особняк до сих пор оставался нетронутым.

Пришла пора навестить господина начальника тюрьмы.

* * *

Кто это такие?

Убежав в сосновые заросли, Великан со стороны наблюдал за уничтожением колонии. Гремели выстрелы, падали люди, как мешки с кукурузой, выброшенные из кузова грузовика. Падали, чтобы больше не встать. Неизвестные, нагрянувшие в Фивы, умели стрелять.

Но дело было не только в умении стрелять. Главным была целеустремленность. В действиях нападавших не было колебаний и сдержанности; как сразу же определил Великан, прекрасно разбиравшийся в подобных вещах, максимальная сила была приложена с максимальной эффективностью, без оглядки на соображения морали.

Вся колония была охвачена пожаром. Контора успела сгореть дотла. Все архивы, все долговые расписки, все запасы, все то, на чем держались Фивы, превратилось в пепел и развеялось по ветру. Пламя вгрызалось в деревянное здание, пожирая его и то, что находилось внутри.

Особняк оставался нетронутым, но из него донеслись звуки выстрелов. Можно не сомневаться, кто-то прикончил начальника тюрьмы.

Приближался конец света.

Фивы были уничтожены.

После этой ночи возврата назад не будет.