i aac1e39a59aada53

   И она кинулась меня бить. Я как-то даже растерялся от неожиданности, схлопотал плюху по уху. Вот не люблю я этого!

   Вообще, женское рукоприкладство в русских семьях - явление довольно распространённое. На некоторые случаи я натыкался уже и в 21 веке. В том числе - по обе стороны Атлантики. Фольк же даёт такое описание общения жены с милым мужем:

   "А я ручку отвела

   По всей харе оплела

   Ой да ну-ка да

   По всей харе оплела".

   Беда в том, что я на оплеухи - натаскан "святорусской" жизнью. "Заушенье", пощёчина, подзатыльник - постоянный элемент здешнего существования "детей и юношества". Да и навыки быстрого обездвиживания и обеззвучивания без повреждения - в Пердуновке накатывались. А инструментарий, как показал один из моих походов, у женщин всегда с собой. Через полминуты Рада лежала на постели носом в подушку, с заткнутым собственным платочком ртом и подтянутыми к затылку кистями рук, замотанными ей косами. Замужняя женщина на "Святой Руси" носит две косы - очень удобно.

   Лягалась и пиналась она страстно, слов не понимала, ругалась - страшно и обещала... - страшно. Пришлось позвать Сухана:

  -- Видишь? Вот и давай её. Как тебе привычно, по-даосски. Успокой красавицу до изнеможения.

   Сухан не стал чиниться, осмотрел внимательно рвущееся во все стороны мычащее тело, снял сапоги с кафтаном и приступил. К планомерному движению по пути, начертанному древним восточным мудрецом на зелёном буйволе. Помощь моя ему не нужна, процесс закончиться не скоро. Я вышел на крылечко - остыть. За углом мелькнула тень.

  -- Лазарь? Ты чего там прячешься. Иди сюда, посидим, потолкуем.

   Присел рядом, вздохнул тяжко.

  -- А она... там? Чего с ней?

  -- Да всё то же. Слуга мой теперь старается. Тревожишься о матушке? Это правильно. Какая-никакая, а - родная. Не боись. Худа не будет, а на время - успокоит. Ты прикидывай: её надо замуж выдавать. Или ублажителя подыскать.

  -- Чего?! Мне?!

  -- Тебе. Кто в доме - хозяин? С того и спрос. За все заботы домашних, за их здоровье и поведение. Пора взрослеть, Лазарь. Думать и делать по-взрослому. А не только в сабельки играться. Ты в этом доме - самый главный, тебе и ответ держать. Перед людьми, перед богом. Перед самим собой.

   Посидели, помолчали, послушали... Душник открыт, и в тишине наступившей ночи слышен размеренный скрип деревянной лавки, на которой Сухан даосизмом занимается.

  -- И ещё. Насчёт "холопьего сына". В голову не бери. Это она от злобности придумала. Просто пугает тебя. Перестань так по-детски пугаться - и она перестанет. Пока нового боярина в хозяйстве не заведётся - она против тебя не пойдёт. Иначе - вотчину отдавать. А она - не дура. Да и вообще - глупость.

  -- Тебе-то со стороны... "чужую беду - рукой разведу". А мы с ней через день -- в крик до драки. "Ублюдком" ругает.

  -- Тю, меня постоянно Ванькой-ублюдком кличут. И ничего - жив-здоров.

  -- Да ну?! И как?!

   Парень от моего признания и рот раскрыл. Хорошо - мух пока нету, не залетит.

   Так и сидел, пока я рассказывал кое-какие эпизоды из своих "святорусских" похождений. Упоминание оружейной смоленского князя вызвало чрезвычайный интерес. Почерпнутые мною там обрывки знаний - привели в полный экстаз. Никогда не думал, что сравнительный анализ каролинговских и романских мечей превращает человека в "гаммельманновского дудочника": если бы я встал и пошёл, то Лазарь пошёл бы со мной хоть куда, безотрывно глядя мне в рот. Парадоксально, но повествование о способах плетения ламелляра однозначно определили наши отношения: я - старший, он - младший.

   Это восторженное, "впитывающее" мои слова отношение, Лазарь сохранил на всю жизнь. Хотя и посылал я его в места опасные, на дела тяжёлые. Уже через многие годы как-то сказал: "Я во всяк день знал, что ты делаешь правильно. И старался тебе в том быть помощником". Вера его в мою правоту возникла-то от мелочи, от моих рассказов от ламиллярах да чешуях. Просто - легло вовремя на душу детскую. А то, что брат его младший стал из славнейших наших флотоводцев... за старшим шёл, да талант явил. Ну и я чуток помог.

   Наконец, дверь отворилась и на крыльцо выбралась Рада.

   "На тот большак, на перекресток.

   Уже не надо больше мне спешить.

   Жить без любви, быть может, просто,

   Но как на свете без любви прожить?".