i a26b1ab068339035

   Ну надо же, какие имена знатные у столичных крадунов, любому боярину впору.

   - Лутоня, - ответила я солидно, сжимая ледяную ладонь.

   Парнишка откинул волосы со лба.

   - Так это... Пошли, дело тут есть.

   - Прощенья просить не будем?

   - За что? - ощерился пострел. - За покражу? Так то работа у меня такая, как говорится, ничего личного.

   Я пару мгновений подумала и коротко без замаха заехала Глебу в зубы. Сразу полегчало.

   - Натура у меня такая, - сочла нужным пояснить, с удовольствием наблюдая, как тот схватился за лицо. - Обязательно надо на ком-то отыграться.

   - У-у-у, ведьма! - парень сплюнул себе под ноги кровавый сгусток.

   - На правду не обижаюсь. Теперь мы квиты, проваливай. Если б не ты, моих неприятностей было бы ровно вполовину меньше.

   Шаромыжник потирал подбородок и выпускал носом пузыри, но не уходил.

   - А ты в личинах мастерица? - спросил, заискивающе заглядывая в лицо.

   - А то, - подышала я на костяшки пальцев.

   Ёжкин кот, холодно-то как. И главное - всю экипировку в своих кувырканьях посеяла. Где мои рукавицы справные, и шапчонка, мехом отороченная? Ау! Нетути. Эдак я при следующем кульбите и последней одежи лишусь. Я поднатужилась, сплетая морок из стелящейся поземки, случайных солнечных зайчиков, отбитых оконными стеклами, и серых теней, клубящихся в ближайшей подворотне. Бабушка могла бы мной гордиться. Притом, что нити судьбы мне неподвластны, справилась я неплохо. Восхищенный возглас Глеба был тому подтверждением. Я повела плечами, привыкая к старой личине, и спросила ломким мальчишеским голосом:

   - Глянь, щербинка у меня на переднем зубе имеется?

   Собеседник кивнул. Ну значит, признают меня на постоялом дворе. Надо бежать к нашим, авось гуртом придумаем, что дальше делать да куда скрыться.

   В начале улицы появилась фигура прохожего. Глеб засуетился, толкнул одну из досок забора. Та со скрипом отошла, и воришка юркнул в образовавшуюся щель, поманив меня за собой. В таких местах я еще не бывала. Этот дом был заброшен много лет назад, слепые покосившиеся окошки и облупившиеся стены были тому подтверждением. Под ногами хрустел хозяйственный мусор - рассохшиеся дверные рамы, мебельные деревяшки, осколки посуды. Усталость навалилась неожиданно - видать, кураж отступил, оставив после себя пустоту. Эх, сейчас бы к бабушке в Мохнатовку, прикорнуть под теплый печной бочок, взвару сладенького похлебать... Опасаясь пропороть себе ногу каким-нибудь ржавым гвоздем, я пробиралась через эти рукотворные курганы. Мы уселись на крыльце, укрывшись от ветра. Внутрь руины я решила не соваться, не хватало еще, чтоб перекрытие какое на головушку упало. И так вон перед глазами все кружится, да и тошнота подступила - видно, дорого мне последняя волшба далась.

   - Куда ты меня привел?

   - Схрон у меня тут, - пояснил суетливо мальчишка. - Сейчас, переждем чуток, а потом к нашим тебя отведу, надо ватагЩ объяснить, чего без крама возвернулся.

   - Да ты, оголец, совсем ополоумел? - уперла я руки в бока. - Мало того что обворовал меня, так я еще и перед начальством тебя защищать теперь обязана? Или ты надеешься, что я с тобой на дело пойду? То-то тебя ведовство мое зацепило! Для того и от дружинников спас?

   - Тебе жалко, да? - всхлипнул воришка. - Сама то не без греха... А у меня, может, последняя проба была, выгонит меня атаман не поморщится.

   Пацан широко по-лягушачьи открывал рот, по лицу бойко катились горошины слез.

   Да уж, положеньице. По уму-то, конечно, надо было гордо удалиться, оставив воришку самого разгребать свои неприятности. Только когда это я по уму поступала? Чего-то так сразу и не упомню.

   - А ты значит в воровском деле новичок?

   - Деревенский я, - всхлипнул Глеб. - Папка с мамкой в том году померли от черной хвори иноземной. Хату-то нашу вещуны спалили, чтоб дальше зараза не пошла. Я в клетушке за банькой в беспамятстве лежал, меня и не заметил никто. Как жар спал - выполз на свет, а на месте дома - пепелище. Поначалу по дорогам скитался, хотел на каком-нибудь хуторе помогать устроиться, да какой из меня работник. Вот так вот до столицы и дошел.

   Я еще раз внимательно всмотрелась в собеседника. А ведь не врет - лицо густо усыпано оспяными шрамами. Настолько густо, что я их сперва за веснушки приняла. В рубахе пацан родился - мало кто после такой болезни выживает, а уж не слепнут вообще единицы. Как же ему помочь? Ведь даже если я из своих невеликих запасов я денежек ему отсыплю, ни к чему хорошему это не приведет. Подельники же отберут, еще и прибьют для надежности.

   - Слушай, - решила я. - Нечего тебе в банду возвращаться. С твоим счастьем уже через седмицу без рук останешься.

   - Куда ж деваться? - с надеждой спросил мальчишка.

   - Со мной пойдешь, а там решим к какому делу тебя можно приспособить. Знаешь Антипов постоялый двор у рыночной площади?

   Глеб кивнул.

   - Если разделимся, двигай туда, спросишь швабского барона фон Кляйнерманна, скажешь, что от меня...

   - Барона!.. - присвистнул пацан восхищенно. - Полюбовник твой что ли?