i 95d120740819a396

Как сейчас помню слова: «Видишь форточку? … так сейчас ты у меня научишься летать, если не уберешься отсюда вон!».

Черт, Патти. Я тогда был очень пьян. Но, … тем не менее, в каком бы состоянии не находился, какая ненависть не разгоралась в моей душе, в моем сердце, я никогда так бы не поступил, никогда не сделал (и пусть даже это был только первый этаж).

Слова… Это были… лишь слова. Глупый, отчаянный крик обиды и боли.

Черт. А я еще хотел, мечтал когда-то, что эта женщина мне родит ребенка…

Бред какой-то…

Самому стыдно.

Это потом я уже узнал, спустя год… что, оказывается, Берн был не первым таким ее «испугом». Мой бывший партер, Ричард Малски, – и тот успел… ее пару раз так «напугать».

(отчего-то ей тогда казалось, что он был намного успешнее меня в делах)

И что… где он теперь?

А черт, хрен с ними… всеми…

- И зачем она явилась сегодня?

- Не знаю. Черт. Патти. Честно, я сейчас не в состоянии о чем-то думать. Понимать. Но одно знаю – ничего не хочу. Пусть даже ее под каток асфальтоукладчика затянет – мне всё равно. Ничего… не хочу.

Ни думать, ни знать.

Я просто не выдержу… ее присутствия в моей жизни. Ни в моих силах вновь вспоминать, переживать ту боль, что когда-то мне она причинила…

Не хочу… больше так искренне, с черной ненавистью кого-то… презирать…

Так… - глубокий вдох, попытка сменить тему. – Что там с завтраком? Скоро уже?

- А?

(черт, пельмени… - точно!

– нервно задергалась я на месте: вода давно уже кипела, нервно пуская пузыри-бульбы в кастрюле… и рычала едким паром на меня)

Глава Тридцать Девятая

- Вот, черт. Я хотел что-то тебе сказать, пока… эта… не заявилась. Что-то важное,… но из головы вылетело всё напрочь.

- Ничего, потом… как-нибудь… вспомнишь.

- Кстати, пельмени – очень вкусные…

(невольно рассмеялась я,…

хотя как-то печально, нерадостно – все еще ком стоит в груди… от боли, его… боли, что довелось мне невольно прочувствовать… пусть не сполна, но достаточно, чтобы не сразу… забыть)

- Хорошо, продавцам передам.

(улыбнулся)

- А, да. Вот. Я хотел бы сходить к тебе домой…

- Ко мне?

- Да. Хочу поговорить с твоей матерью.

- Мамой??? Но… зачем? Что?

- Успокойся, Патти. Прошу. Не тарахти так быстро (голова болит).

Я хочу ее успокоить, убедить, что тебе лучше пожить пока у меня – это вам даст время обоим остыть, свыкнуться с мыслью.

И… постараюсь убедить, что ребенок – это еще не конец света…

- Она тебя не послушает.

- Посмотрим.

- Я тебе говорю… Еще и может…

(вдруг рассмеялся, завидев мое глупое, испуганное выражение лица)

- Что?

- Может… нецензурными словами тебя окатить, приводя в чувства, и убеждая в своей точке зрения.

(добродушно заулыбался)

- Всё будет хорошо, Патти. Я постараюсь…

- Ну, смотри. Я тебя предупредила.

- Хорошо…

- И еще кое-что…

- Что?

- Предлагаю завтра поехать отдохнуть, на целый день.

(нервно скривилась)

- Что? Не хочешь?

- Я-то хочу, да только… Как видишь, уже сегодня я не вышла на работу, а тетка…

- Оставь это мне, - махнул рукой, останавливая мою болезненно-надрывную речь.

(рассмеялась я)

- Ну-ну, ну-ну, смотри, а то я тебя… после двух таких баталий не смогу и откачать.

(улыбнулся)

- Откачаешь, откачаешь, Патти. Искусственное дыхание – и я снова буду, как огурчик.

- Да ты что, - едко заулыбалась я.

- Да…

- А подушкой по голове?

- А потом можно и подушкой…

…

- И да, пока не забыл, купальник возьми…

- Купальник???

- Да.

- Зачем?

- Завтра увидишь, - коварно замигал бровями…

(наконец-то приходя в чувства, в то шаловливо-веселое состояние, в котором был всегда прежде… со мной … наедине)

Глава Сороковая

Еще полчаса назад светило солнце, а сейчас – небо затянуло серыми тучами,

… холодные капли властно сорвались вниз, порабощая, подчиняя своему шальному бегу весь мир живого…

Сижу в машине (авто Марата – оказывается, не его это «малышка» покоиться сейчас на дне озера), сижу – и через стекло всматриваюсь на свой подъезд. Там. На втором этаже, сейчас … в моей квартире происходит едва ли не самый важный в моей нынешней жизни разговор…

Не знаю, что затеял Дюан, что хочет, как хочет растолковать всё моей матери – но я верю, верю, что получиться…

Да и потом, это – единственное, что мне остается. Я хочу с мамой помириться, … хочу, чтобы у нас … всё было хорошо…

Но

(черт, как же себе признаться? … так, стоп! чего тут скрывать?)

… от Дюана уходить, уезжать… я всем сердцем не хочу. Не хочу!

(или просто… уже не могу? – моральных сил выдержать это расставание, этот разрыв … не хватит…)

Без него мне… слишком плохо…

Слишком, чтобы… жить.

Открылись двери – наружу выскочил мой Марат.

Секунды – и тут же запрыгнул в салон автомобиля.

- Ну, что?

(добродушно улыбнулся)

- Всё хорошо. Всё хорошо, Патти.

…

Заставила нас моя мамочка прежде, чем покинем отчий дом (с вещами!), поужинать – да так плотно, что едва мы смогли потом встать из-за стола.

Не знаю, что сотворил Дюан с ней – но она прям вся сияла от счастья.

Эй, может, я там уже была продана в рабство?

Шучу. Шучу… хотя, наверно, Марату я бы сама себя продала-отдала с радостью…

(пусть шалит)